Серебряная ветка - Розмэри Сатклиф Страница 3

А тот расстегнул последнюю пряжку и перестал насвистывать.

— Так, значит, ты явился сюда из Вирсавии? Долгий же тебе пришлось проделать путь. Благодарю. — (Юстин протянул руку и взял у него тяжелый нагрудник. Дальнейшие слова прозвучали невнятно, заглушённые складками кожаной туники, которую юный центурион в этот момент стаскивал через голову.) — А где ты жил прежде? В какой части империи ты родился?

— В Никее, в Южной Галлии.

— Выходит, ты первый раз видишь Британию?

— Да. — Юстин положил нагрудник рядом на постель. — Но родители у меня из Британии, и мне всегда хотелось побывать в ней и увидеть ее своими глазами.

Центурион вынырнул из кожаных складок и остался в командирской тунике из тонкой красной шерсти. Сейчас, с торчащими кверху рыжими волосами, он выглядел почти мальчиком, а не взрослым мужчиной.

— Откуда же они?

— С юга. Откуда-то из Нижней Британии. Каллева, кажется.

— Великолепно! Все лучшие люди происходят из Нижней Британии. И лучшие овцы. Да я и сам оттуда! — Он уставился на Юстина с откровенным интересом: — А как тебя зовут?

— Юстин… Тиберий Луций Юстиниан. Последовало минутное молчание, затемцентурион тихо произнес:

— Юстиниан… вот как? — И быстрым движением он стянул что-то с пальца левой руки и показал Юстину: — Ты видал что-либо подобное?

Юстин взял протянутую вещицу и поднес к глазам. Это было тяжелое, довольно истертое кольцо с печаткой, темный изумруд с трещинкой излучал прохладу, а когда Юстин повернул его к свету, в нем отразилось окно и на камне четко выступила выгравированная эмблема,

— Дельфин? — взволнованно воскликнул Юстин. — Да, видал, на крышке старинной коробочки из слоновой кости — она принадлежала моей бабушке. Это наша фамильная эмблема.

— Все сходится! — Юный центурион ваял у него кольцо. — Ну знаешь… — Он принялся производить какие-то расчеты на пальцах, но быстро бросил это занятие. — Нет, мне это не под силу. Твой дом и мой породнились не один раз. Чтобы распутать такой хитрый клубок, нужна моя двоюродная бабушка — тетя Гонория. Но что мы с тобой дальние родственники — Это уж точно!

Юстин молчал. Он даже встал с ложа, всматриваясь в лицо центуриона, как будто вдруг засомневался, так ли уж тот рад его присутствию. Одно дело — сжалиться над незнакомцем и привести его к себе на минутку по дороге в баню, и совсем другое — заполучить нежданно-негаданно родственника.

Его неуверенность — о чем Юстин подозревал — явилась результатом того, что годами он был предметом разочарования для своего отца. Он давно сознавал это и чувствовал себя несчастным. Его мать, которую он едва помнил, была красавицей, но он, по природе неудачник, при всем чересчур большая голова на узких плечах, оттопыренные уши. В детстве он очень много болел, и в результате, когда пришло время записываться в легион, как полагалось мужчинам в их семье, он не прошел отборочную комиссию. Сам Юстин нисколько не огорчился — он всегда хотел быть лекарем, но он расстроился из-за отца, зная, что опять не оправдал отцовских ожиданий. И его неуверенность в себе еще больше возросла.

Но тут Юстин с восторгом увидел, что рыжий родственник ничуть не меньше его самого рад открытию.

— Стало быть, мы родственники, — произнес Юстин. — Здорово. Я уже сказал — меня зовут Тиберий Луций Юстиниан. Но я так и не знаю твоего имени.

— Флавий, — отозвался рыжеволосый центурион. — Марцелл Флавий Аквила. — Он схватил Юстина за плечи и засмеялся, все еще не веря такому совпадению. — Нет, как все-таки замечательно, что мы с тобой встретились в первый же твой день на британской земле! Видно, боги предначертали нам подружиться, а кто мы такие, чтобы спорить с богами?

Они вдруг заговорили разом, смеясь, захлебываясь словами, не кончая фраз; положив один другому руки на плечи, они радостно вглядывались друг в друга — в совершенном восторге от такого невероятного события. Наконец Флавий схватил свежую тунику, приготовленную для него ординарцем в ногах ложа.

— Мы с тобой еще отпразднуем встречу как следует. А сейчас, если не поторопимся, мы не успеем вымыться до обеда. Не знаю, как ты, а я весь день продежурил на строительстве стены и с головы до пят в песке. Пошли!

В командирской трапезной, когда туда пришли Флавий и Юстин, уже набралось полным-полно народу. Мужчины разговаривали, стоя кучками, но никто еще не занял своего места за длинными столами. Юстин все время очень страшился этой минуты: войти одному в большое помещение… полное чужих людей… Но сейчас рука Флавия обнимала его за плечи, и он сразу же оказался в группе молодых командиров.

— Вот наш новый младший лекарь, вернее, то, что от него оставил Виниций. И он мой родственник!

Юстина тут же втянули в спор об устрицах, и он даже не заметил, как самое страшное осталось позади.

Но неожиданно гул голосов в длинной комнате затих, снаружи, под колоннадой, послышались шаги, раздался энергичный голос, все вытянулись в струнку, и Юстин с жадным вниманием уставился на дверь. В первую минуту человек, вошедший в сопровождении людей из своего штаба, разочаровал его. Небольшого роста, коренастый, могучего сложения, с круглой головой, сидящей на невероятно могучей шее, жесткие вьющиеся каштановые волосы и борода, курчавая, как овечье руно. Казалось, на вошедшем уместнее выглядела бы кожаная куртка и матросская шапочка, чем туника из тонкого полотна. Он и вошел-то походкой враскачку, выдававшей в нем человека, который привык к качающейся палубе.

«Таких людей мне случалось видеть десятки-сотни раз, — подумал Юстин, — их видишь на палубе каждой римской галеры».

Войдя, император помедлил, глаза его под густыми бровями обежали собравшихся и встретились с глазами Юстина.

— А-а, новое лицо, — проговорил император и поманил Юстина пальцем: — Подойди-ка сюда, малыш.

Юстин услышал, как комендант лагеря поспешно назвал его имя и должность. В следующее мгновение Юстин салютовал человеку, который из лоцмана на реке Скальда превратился в императора Британии. И внезапно понял, что ошибался, — ему никогда не приходилось встречать таких, как он.

Караузий взял Юстина за плечо и повернул к свету, ибо уже стемнело, и долго, неторопливо изучал его лицо, а потом произнес:

— Стало быть, ты наш новый младший лекарь.

— Да, цезарь. — Где ты проходил практику?

— В третьей когорте Фретенсийского легиона в Вирсавии, Иудея. Фульвий Ли-циний, командир гарнизона, просил приветствовать тебя от его имени и спросить: помнишь ли ты кабана, которого вы с ним убили ниже соснового леса у третьей излучины Скальды?

Караузий ответил не сразу: — Я помню того кабана, и Лициния тоже помню. Значит, он теперь в Иудее? В ту пору он был старше меня чином, а нынче он командует гарнизоном в Вирсавии, а я ношу вот это. — Он дотронулся до своей пурпурной императорской мантии, застегнутой на плече громадным рубином. — Странная штука жизнь. Ты, может, еще этого не заметил, но ты увидишь… если проживешь достаточно долго… Стало быть, мой брат император посылает мне младшего лекаря из Фретен-сиса. Что ж, нынче нам не в первый раз присылают людей из-за моря. Прямо как в старые времена. Правда, этой весной, мне помнится, они не проявили былого дружелюбия. — Голос, манера были спокойными, разве что едва заметно сжались пальцы руки, державшей Юстина за плечо. В невыразительном лице, находившемся так близко, тоже ничто не изменилось, разве чуть побелели глаза, как белеет море перед шквалом. И тем не менее Юстиы вдруг похолодел от страха. — Интересно, можешь ты разгадать эту загадку?