На веки вечные. Книга 2. И воздастся вам... - Александр Звягинцев Страница 3

— Ну, не знаю, кому это может быть интересно. Министр, холуйски подносящий спичку… Лакей! К тому же не скрывающий своего лакейства. Да еще непрерывно лгущий и очумевший от страха…

Крафт улыбнулся горячности Реброва.

— Вы еще не сказали, что до того как стать министром он весьма пошло торговал шампанским.

— Вот именно! Торгаш несчастный!

— Видите ли, не все так просто. Ведь Гитлер был в свое время никому не нужным бездомным психопатом. Безработным… И что из того? Кстати, Риббентроп, когда началась Первая мировая война, спокойно жил в Канаде и имел свой бизнес. Но он по своей воле отправился в Германию, чтобы воевать, скрыл, что у него удалена одна почка. Он был награжден Железным крестом, дослужился до обер-лейтенанта… Так что он не такой слизняк, как это могло показаться вам сегодня. Во всяком случае, не всегда был таким… Кстати, по моей информации, остальные подсудимые его не любят и даже презирают.

— Почему?

— Ну, видите ли, он среди них чужак… Он ведь и в нацистскую партию вступил достаточно поздно только в 1932 году, незадолго до прихода нацистов к власти. Для старых членов партии он был буржуй, примазавшийся к ним. Они-то еще в начале 20-х годов в мюнхенских пивных дрались с коммунистами, били друг друга скамейками и пивными кружками по головам, а тут появляется торговец, который еще и добавил к своей фамилии дворянскую приставку фон… Но он очень понравился Гитлеру, который как-то оказался в его доме. Это был такой уютный буржуазный дом, где за Гитлером очень трогательно, почти, как говорят, с материнской нежностью ухаживала фрау Риббентроп. Именно она учила фюрера правильно пользоваться ножом и вилкой… А сам Риббентроп много рассказывал Гитлеру о жизни в Канаде и Америке, где тот никогда не был.

— Но нацистом-то он стал!

— Не думаю, что настоящим, так сказать, подлинным. То есть в чем-то симпатизировал их взглядам, но антисемитом Риббентроп никогда не был. Среди его деловых партнеров, знакомых и друзей было очень много евреев. Вряд ли он поддерживал расовую теорию нацистов, потому как вообще не был фанатиком. Это не Геббельс, не Розенберг, не Гиммлер… Но вот Гитлер его просто заворожил и подчинил себе. А с другой стороны, он его страшно боялся. Гитлер однажды наорал на него, и ужас остался в нем на всю жизнь. Поэтому он беспрекословно выполнял то, что от него требовал фюрер. Он мог быть с ним не согласен, но перечить ему он был просто не в состоянии. Понимаете, физически не мог. Как и многие другие.

— Знаете, я иногда думаю: а может, Гитлеру действительно это самое Копье Судьбы помогало? Иначе как объяснить, что эти ничтожества, которые сейчас твердят, что ничего не знали, ни к чему не причастны, во главе с ним стали для немцев сверхчеловеками? Как в это можно было поверить, глядя на них? Действительно мистика…

— Ну, вы с мистикой полегче! Знаете, наши американские психологи сейчас очень увлекаются тестированием — проверяют уровень интеллекта с помощью всяких вопросов. Протестировали они и этих ничтожеств, как вам кажется. Так вот у всех этих жалких, как вы выразились, людишек достаточно высокий интеллект…

— Верится с трудом.

— И тем не менее. 120 пунктов, набранные при тестировании, считаются средним интеллектуальным уровнем. Так вот ниже он оказался только у трех подсудимых.

— Не помните, у кого?

— Ну, почему же… У Штрейхера, Заукеля и Кальтенбруннера… У остальных — выше. У Геринга, Шахта, Зейс-Инкварта и Деница — исключительно высокие баллы. Исключительно!

— А у Риббентропа?

— Весьма высокий. Так что не надо думать, что это ослы и психопаты. Эти люди сумели воспользоваться исторической ситуацией, как говорится, оседлать волну… Но сейчас каждый из них сбит с толка, озабочен лишь своей судьбой. И думает только о том, как бы выжить. Любой ценой. Ради этого готовы на все. Но не знают, как именно это сделать и можно ли сделать вообще… К тому же психика человека после такого сокрушительного падения с высот власти в бездну не выдерживает. Да и тюрьма непривычных к ней людей ломает. Впрочем, черт с ними! Что с нашей милой красавицей Ириной? Вы не знаете?

— Нет, — с трудом выговорил Ребров. — А что?

— Она выглядит усталой и задумчивой. Ну, вам, русским, это свойственно… Но мне показалось, что она было задумчива как-то особенно.

Ребров пожал плечами, встал. Он старался не смотреть в глаза Крафту.

— Мне пора. Много дел…

— Да-да, я понимаю — чем ближе начало процесса, тем больше забот.

Крафт смотрел на него понимающе и даже с сочувствием, но это понимание Реброву было невыносимо. Не говоря уже про сочувствие.

Генерал Филин слушал отчет Реброва о допросе Риббентропа. Слушал внимательно, но ни на секунду не переставая думать о своем.

Ребров, которого не переубедил разговор с Крафтом, не жалел красок, расписывая ничтожество Риббентропа, не стесняющегося своего ужаса перед судом, заискивающего перед следователями и охраной, всем своим видом показывающего, как он подавлен страданиями, выпавшими на долю человечества из-за преступных, как он сейчас понимает, действий нацизма, но тут же принимающего позу безвинно оклеветанного человека, когда речь заходит о его собственной вине…

А Филин, слушая разгоряченного Реброва, думал о том, что именно от раздавленного и поверженного в прах Риббентропа, которого теперь открыто презирают даже его подельники, во многом зависит, может быть, судьба всего процесса. Москва категорически требовала, чтобы договор о ненападении между Германией и СССР если и упоминался на процессе, то только в нашей редакции. Например, так, как говорилось в телеграмме Молотова: «22 июня 1941 г. гитлеровские заговорщики, вероломно нарушив договор о ненападении, без объявления войны, напали на советскую территорию, начав, тем самым, агрессивную войну против СССР». И больше ни слова. Ни в коем случае. Стоять на этом любой ценой. Упоминание «секретных протоколов» к договору, вокруг которых может быть поднято множество спекуляций, не допускать. Как и политическое толкование событий, относящихся к заключению договора, которое предлагают англичане.

С политическим толкованием все было ясно. Его можно было развернуть в какую угодно сторону. Это тогда, еще до начала войны, все искали способа избежать столкновения с почувствовавшей свою силу Германией. Но сделать это за чужой счет. Все попытки СССР заключить союз с Западом против Гитлера кончились ничем. Запад крутил, тянул время, рассчитывая в конечном счете оставить Советский Союз один на один с Германией. Кстати, даже Черчилль назвал такую политику «величайшей глупостью», и признал: «Кремль потерял веру в обеспечение безопасности совместно с западными державами. Россия обязана позаботиться о себе». Но с тех пор прошло много времени, Гитлер разбит и теперь много желающих доказывать, что и они пахали… А вот в действиях русских можно найти при желании много чего, что не укладывается в ваши «цивилизованные» представления о добре и зле. Где вы были со своими представлениями, когда мы захлебывались кровью под Москвой и Сталинградом!..