Королева - Карен Харпер Страница 3

— Так это и есть лорд Кэри? — спросил из-за спины один из его шайки.

— Дьявол его знает, — пожимая плечами, ответил главарь и отступил на шаг, оглядываясь по сторонам.

Еще двое вышли из леса. Главарь увидел вторую лошадь, остановившуюся неподалеку от дороги.

— Где второй? — крикнул он.

— Не видать, — отозвался из-за его спины один из его помощников. — Я думал, мы его тоже подстрелили.

— Прочешите кусты. Можете пустить в ход ножи или лезвия мечей, но лучше всего — наши отравленные стрелы.

Дрожа от потрясения и адской боли, Генри Кэри съежился за поваленным деревом в зарослях ежевики у самой обочины. Он был уверен, что сломал правую руку, когда его сбросила лошадь. А когда он прикасался к груди, на пальцах оставалась кровь. Кто-то из разбойников зацепил его стрелой или он порезался собственным мечом, когда упал и покатился по земле?

— Чтоб тебе провалиться! Ты что, не можешь его найти, обезьяна ты эдакая?

Говоривший не картавил, как местные жители. Или он слишком давно здесь не был? Это была первая фраза, которую Генри смог разобрать. Он слышал, как разбойники подбираются ближе, продираясь сквозь кустарник. Но со сломанной рукой и без пистолетов, оставшихся в седле, он был обречен на смерть. Его мать тоже умирает, но теперь он уже не увидится с ней на этом свете.

— Кто-то едет по дороге.

Голос прозвучал так близко, что Генри понял: его найдут. Он крепко зажмурился от боли, по-детски надеясь, что останется невидимым. Он попытался представить жену, которая все еще была в Швейцарии с его сестрой Екатериной. И в эту секунду проклял себя за то, что в который раз не смел — не мог — встать и сражаться за правое дело.

— Мы должны довести начатое до конца.

Но теперь у Генри появилась надежда на спасение: он услышал залихватскую песню, которую выводил не один, а несколько мужских голосов. Или он уже умер и его приветствуют у священных врат, за которыми он оставит сожаления, страх и боль?

— Уходим. Разберемся с ним позже.

Следующий возглас зазвенел в ушах у Генри, будто колокола судного дня:

— Долой проклятых Болейнов, даже ту, что королевских кровей!

Эдуард Томпсон, он же Нед Топсайд, перестал петь, когда ему показалось, что он услышал впереди какие-то крики. Он не мог разобрать слов, но те, кого скрывала густая листва, явно не подхватывали припев его фривольной песенки «Меж бедер прячется твоя краса».

— Вы слышали, дядя Уэт? — спросил Нед, поворачивая голову, чтобы взглянуть на нового руководителя их труппы.

Уэт Томпсон взял на себя бразды правления, когда отец Неда не выдержал тяжелого труда и умер этим летом. Уэт сидел верхом на их единственной лошади, медленно бредущей вровень с телегой, которую тащил мул. Когда они выедут из этого густого леса, Уэт пойдет вперед, найдет таверну или особняк и поинтересуется, не желают ли там, чтобы «Странствующие актеры ее величества» устроили пирушку, маскарад или разыграли пьесу.

Тем временем Рэндалл Грин, задавала и щеголь, которого Нед про себя называл Рэнди Великим, ехал в телеге, потому что ему, видите ли, сегодня было дурно от голода. Чертов бражник! Роб и Лукас, мальчики, исполнявшие женские роли, шагали рядом, как и Нед, поддерживая высокими голосами его баритон.

— Не думаю, что тот парень кричал «ура» по случаю нашего приезда. Он явно не из Колчестера, не здешний, — отозвался дядя Неда и как будто немного встряхнулся. — Давайте-ка, ребята, достанем наши пики и бутафорские мечи на случай, если нам встретится какая-нибудь неотесанная деревенщина.

Но Нед не стал дожидаться указаний. Он уже потянулся за одной из алебард, торчавших между тюками с костюмами и самодельными декорациями. Нед был невысоким, зато жилистым и сильным. У него были непослушные курчавые черные волосы и лицо, которое оставалось мальчишеским, даже если он пытался хмуриться. Несмотря на это Неду уже давно хотелось играть серьезные роли — итальянских герцогов, английских королей, даже злодеев — те самые роли, которые Уэт обычно исполнял сам или отдавал Рэнди Великому. Неду порядком надоело, что дядя заставляет его изображать пылких любовников или молодых капитанов просто потому, что дамы тают от его походки и малейшего намека на улыбку.

Но больше всего Нед не любил играть дураков и деревенских увальней, когда их труппа ставила комедию. Пусть даже эти образы удавались ему с блеском. И теперь он нисколько не сомневался, что впереди кричит вовсе не неотесанная деревенщина. Нед не мог различить слов, но голос принадлежал дерзкому, сильному человеку.

Махнув товарищам рукой, чтобы те притормозили, Нед быстро зашагал к повороту и обнаружил лошадь, холенную и откормленную, но в мыле от быстрой скачки. Он шлепнул ее по крупу, и животное галопом помчалось к их телеге.

— Не подходи, — предостерег Нед юного Роба, едва тот успел показаться из-за поворота. Широко открыв глаза, мальчик закивал и схватился за болтавшиеся поводья. — И скажи им, чтобы остановили повозку и не двигались с места, пока я не дам сигнал.

Нед осторожно прошел вперед, потом остановился и уставился на дорогу. Посреди нее, без единого движения, лежало тело, пронзенное стрелами. Дико оглядываясь по сторонам, Нед несмелыми короткими шагами подошел ближе. На убитом была богатая одежда: колет [3]был весь залит кровью, а теплый шерстяной плащ, черный как ночь, валялся на земле. Первым желанием Неда было поторопить товарищей и скорее убраться прочь, ибо некоторые сельчане не доверяли бродячим актерам и могли обвинить их в случившемся. Но это было бы недостойно его и тех обещаний, которые он дал родителю перед самой его смертью.

В этот миг Нед услышал шорох в кустах. Повинуясь инстинкту, он закричал и приготовился ударить незримого врага пикой, как проделывал это в третьем акте «Победы при Азенкуре».

Но вдруг под ногами откуда ни возьмись возник ежевичный куст. Нед налетел на него, потом споткнулся о поваленное дерево — и еще одно тело. Ахнув, Нед склонился над ним. Бледное лицо мужчины исказилось от боли. Он истекал кровью, но (по крайней мере, сейчас) был среди живых.

— Мне до смерти надоело ожидание, — пробормотала под нос высокая рыжеволосая женщина, слезая с седла. — До смерти!

Внезапный ливень промочил одежду Елизаветы Тюдор до нитки, но она подставляла ему лицо, упиваясь его силой и буйством. Дождь не сопровождался опасными молниями и громом, но все равно соответствовал ее настроению. Елизавета радовалась, что ей удалось остаться здесь, а Поупы вернулись назад вместе с ее рыжеголовым соколом, слугами и остатками еды.

Принцесса спешилась и прильнула к мощному старому дубу, ища у него хоть какой-то защиты. Всмотревшись вдаль, в сторону своего маленького захолустного королевства, она вздохнула. Придется довольствоваться старым Хэтфилд-хаусом, жить здесь в изгнании — под пристальным надзором доверенного человека королевы, сэра Томаса Поупа, и его жены Беатрис, — поскольку Елизавете нельзя находиться при дворе. Она вообще могла бы гнить заживо в лондонском Тауэре, если бы ее августейший зять, король Испании Филипп, не проникся к ней симпатией и не попросил королеву Марию быть милостивой, пока он не вернется.