Прибалтика. 1939–1945 гг. Война и память - Юлия Кантор Страница 3

По Версальскому мирному договору Мемель, принадлежавший Германии, в 1920 г. был передан Антанте. В городе был размещен французский гарнизон. В 1923 г., после консультаций с представителями Германии и СССР, литовские власти инсценировали восстание силами прибывших из Литвы переодетых полицейских, солдат регулярной армии и членов военизированной организации «шаулистов», всего 1500 бойцов. Литовской армии противостояло 200 французов, бои за город шли пять дней, в ходе штурма погибло 12 литовцев, два француза и один немецкий полицейский. Конференция послов Лиги Наций согласилась с передачей города и Мемельского края Литве в 1924 г. Мемель стал Клайпедой. «Разорвавшая путы Версаля» гитлеровская Германия намеревалась вернуть город себе.

Сильно укрепили свои позиции и активизировались мемельские немцы, а литовское правительство было вынуждено задуматься об удовлетворении германских требований. В Клайпедском крае была разрешена трансляция речей Гитлера, распространение его книги «Майн Кампф» и другой нацистской литературы. С 1 ноября 1938 г. было отменено военное положение, введенное за двенадцать лет до того. Именно отмена военного положения являлась основным германским требованием. В регионе была создана массовая организация «Культурный союз мемельских немцев» – откровенно прогерманского направления. Она в первую очередь объединила все многочисленные спортивные, благотворительные, профессиональные общества, клубы и союзы, являвшиеся «прикрытием» для нацистской работы во время существования военного положения (тогда деятельность национал-социалистической партии в Литве была запрещена). Не выполнена оказалась лишь одна германская претензия – прекращение работы в Клайпеде литовской политической полиции.

Несмотря на то, что литовские власти демонстрировали нацистам готовность пойти на любые уступки с целью сохранить клайпедский регион в составе Литвы, 22 марта 1939 г. Германия захватила Клайпеду и Клайпедский край. 21 марта в Берлине состоялась встреча Риббентропа и нового министра иностранных дел Ю. Урбшиса. Глава германского внешнеполитического ведомства заявил, что в случае отказа от немедленной передачи этого региона Германии на территорию Литвы будут введены части вермахта, а «Каунас (тогдашняя столица Литвы. – Ю. К.) будет сровнен с землей»².

20 сентября 1939 г. германская сторона подготовила проект договора об основных принципах обороны между Германией и Литвой (к этому моменту судьба Польши была уже решена). Статья 1 этого документа гласит: «Без ущерба для своей независимости как государства Литва отдает себя под опеку германского рейха»³. В соответствии с договоренностями, численность, дислокация и вооружения литовской армии должны были устанавливаться по согласию с верховным командованием вермахта. Литва фактически превращалась в германский протекторат. 23 сентября должны были начаться переговоры Риббентропа с министром иностранных дел Литвы Ю. Урбшисом, однако они были отложены. 25 сентября Гитлер подписал директиву, в соответствии с которой в Восточную Пруссию направлялись силы, достаточные для того, чтобы быстро захватить Литву, даже в случае ее вооруженного сопротивления.

В Эстонии в результате вооруженного переворота, организованного 12 марта 1934 г., действующим старейшиной государства К. Пятсом и генералом Й. Лайдонером было установлено авторитарное правление. Оба руководителя переворота были лидерами правящего на тот момент «Союза земледельцев». Они опасались усиления влияния крупнейшей эстонской оппозиционной партии – «Союза ветеранов освободительной войны», известной как партия «вапсов». За антиправительственную прогерманскую деятельность партия «вапсов» была запрещена, а часть ее руководителей арестована. Правда, все они вернулись в политику, начав тесно сотрудничать с правительством Пятса (главу движения Сирка, судя по всему, после бегства из тюрьмы в 1935 г. в Люксембург, вынудили покончить жизнь самоубийством; в политику довольно быстро вернулись некоторые из социалистов).

На следующий день после переворота практически все эстонские политики заявили о лояльности новому режиму, назвав его отвечающим интересам народа. Месяц спустя Государственная Дума была отправлена на летние каникулы, а после их окончания в августе распущена вообще. В марте 1935 г. в Эстонии была официально введена однопартийная система, все политические партии были запрещены, а вместо них была создана единственная коалиционная правящая партия «Исамаалиит». С 1934 по 1938 г. парламент Эстонии не собирался, в 1936 г. был проведен плебисцит и принята новая конституция, которая вступила в силу в 1938 г. При подготовке «народного голосования» по конституции был издан секретный циркуляр правительства, адресованный органам исполнительной власти на местах. В нем, в частности, содержались рекомендации в отношении оппозиции: «К голосованию не надо допускать таких лиц, о которых известно, что они могут голосовать против национального собрания… Их надо немедленно препровождать в руки полиции»⁴.

На проведенных благодаря принятию конституции, предписывавшей создание нового органа законодательной власти, выборах в парламент в 1938 г. кандидатов могли выставлять только общественные комитеты из членов «Исамаалиита» или военизированной организации «Кайтселиит». («Кайтселиит» был создан правительством Эстонии еще в 1918 г., в 20-е гг. получил статус национальной гвардии, а с 1934 г. являлся военизированной опорой «Исамаалиита»). В 50 округах из 80 выборы вообще не проводились под тем предлогом, что в них все равно выдвинуто по одному кандидату и, следовательно, выбирать незачем: нижний порог явки и нижний порог «проходимости» кандидата в законодательстве отсутствовал⁵.

По новой конституции Эстонии парламент состоял из Государственной Думы – выборной палаты и Государственного Совета, членами которого были лица, назначаемые президентом, и представители от правительства. Президент имел право распустить парламент или отменить принятые им законы. Говорить при таком раскладе о наличии в Эстонии демократических прав и свобод излишне.

Новый парламент начал работу с принятия нескольких принципиально важных документов: «Закон о профессиональных обществах работополучателей и их союзах», «Закон о собраниях» и т. п. Отныне любое неодобрение политики правительства со стороны любой организации могло привести к ее запрету (при этом юридическая трактовка понятия «неодобрения» была максимально широкой). Права профсоюзов были сведены на нет, ибо любые их акции автоматически квалифицировались как «наносящие вред» обществу и государству. Практически невозможной стала и деятельность других общественных организаций, поскольку упомянутый закон о собраниях легко мог трактовать их как «направленные на достижение политических целей». На основании «Закона о городах» и «Закона об уездах» полномочия руководителей соответствующих администраций были расширены настолько, что «даже в царской России власть этих должностных лиц не простиралась так далеко»⁶.

К 1939 г. правительство Пятса окончательно определилось в своих внешнеполитических и идеологических симпатиях. Так, в преддверии заключения германо-эстонского пакта о ненападении, 3 мая 1939 г. на закрытом совещании по международному положению эстонской Государственной Думы выступил главнокомандующий Й. Лайдонер. Он сказал: «Никогда Эстония не будет выступать вместе с СССР против Германии… Что касается СССР, то с ним никаких пактов мы заключать не будем»⁷. Германо-эстонский пакт был заключен 7 июня 1939 г. Через несколько дней после этого при Генштабе эстонской армии появился утвержденный абвером (немецкой разведкой) офицер связи – фрегаттен-капитан А. Целлариус, занимавший аналогичную должность при Генштабе финской армии. В подтверждение своей позиции эстонское правительство в ноябре 1939 г., а затем в конце июня 1940 г. направляло в столицу рейха своих эмиссаров с просьбой об установлении германского протектората.