Средневековье. Полная история эпохи - Кэтрин Грейс Страница 29

Как правило, дела о разводе были в ведении Церкви, то есть церковного суда. Как пишет Мортимер, в средневековой Англии было несколько видов церковных судов. Самые важные из них — архидьяконские суды и епископские суды. В них рассматривались самые разнообразные дела, в основном имеющие морально-нравственную подоплеку. Если человек хотел обвинить кого-то в преступлении против нравственности, например, клевете или избиении жены, и они оба жили в одном архидьяконстве, обращаться нужно было в местный архидьяконский суд. В епископских судах рассматривались в основном апелляции и особо серьезные преступления.

Причем судиться было в принципе недешево. Заявление в суд стоило три пенса, иск — два шиллинга и один пенс, расследование — еще шиллинг, и т. д. С одной стороны это давало неоспоримое преимущество людям состоятельным, но с другой — отсекало любителей совать нос в чужие дела и доносить на соседей. Обличать чью-либо безнравственность получалось слишком накладно.

Мортимер перечисляет такие рассматриваемые церковными судами преступления, как клевета, пьянство, сквернословие, работа по воскресеньям (что было строго запрещено, в том числе и чтобы защитить права работников), непосещение церкви по воскресеньям, ересь, лжесвидетельство, незаконное получение милостыни, поедание мяса в постный день, нападение на священника, неуплата десятины, ростовщичество, плохое обращение с женами. Кроме того Церковь занималась делами о разводах (как уже говорилось — на основе кровного родства или невыполнения супружеских обязанностей), а также всеми судебными делами против священников, потому что те были подсудны только Церкви, но ни в коем случае не светским властям.

«Больше всего дел (от трети до двух третей) было посвящено различного рода преступлениям, связанным с сексом: в основном — прелюбодеянию, двоеженству и адюльтеру, а также проституции, рождению детей вне брака, гомосексуализму и инцесту. Все подобные дела рассматривались в епископских судах». Представитель епископа, рассматривающий дело, мог назначить в качестве наказания штраф, порку и всевозможные покаяния, начиная с простой обязанности нести свечи на воскресном шествии в церкви и заканчивая таким самоунижением, как стоять в белой простыне у дверей церкви три воскресенья подряд, признаваясь каждому в преступлении. Не явиться в церковный суд было нельзя — это фактически ставило человека вне общества, потому что в таком случае ему запрещалось посещать церковь до окончания судебного разбирательства, а если он и дальше не повиновался, ему грозило даже отлучение, то есть в буквальном смысле — социальная смерть.

Оммаж. Миниатюра. 1485 г.

Здесь надо немного пояснить, ведь раньше я уже упоминала, как Папа отлучал от Церкви королей и герцогов, но те продолжали жить как жили. Почему же для всех остальных отлучение было таким страшным наказанием?

Прежде всего дело в том, что королей отлучали в основном в раннее Средневековье, причем сразу вместе со всем их королевством. А это был период феодальной раздробленности, сеньор в своих землях был практически всесилен, и многие священники предпочитали подчиняться ему, а не Папе. Потому что Папа далеко, он может еще передумать, если политика поменяется, а король или герцог — вот он, рядом, не послушаешься, так и казнить может. При этом все равно некоторым королям и другим знатным сеньорам приходилось все же идти на поклон к Папе (как Филиппу Августу или императору Генриху IV). Потому что отлучение предполагало разрыв всех вассальных обязательств — никто из тех, кто приносил отлученному монарху клятву верности, больше не был обязан ему повиноваться.

Что уж говорить о частных лицах. Отлучение от Церкви означало, что человека не будут причащать, венчать, крестить его детей. Он не мог быть свидетелем в суде или занимать какую-либо должность, потому что его присяга больше ничего не стоила. Он не мог заключать сделки — по той же причине. А в случае смерти он не мог быть даже похоронен на кладбище. Человек отвергался обществом как при жизни, так и после смерти. Думаю, не нужно объяснять, что угроза отлучения действовала намного сильнее, чем любое, даже самое тяжелое и унизительное покаяние, которое могло грозить в качестве наказания за совершенное прегрешение.