История шпионажа - Санш Де Грамон Страница 29

В день вынесения приговора судья Райан каждому из подсудимых высказал свое мнение о нем. Приговаривая Джуди к двадцати годам лишения свободы, он сказал: «Вы запятнали свое имя бесчестием. Вы принесли позор и трагедию своей семье. Вы предали страну, которая вырастила Вас, дала Вам образование, которая доверила Вам ответственную работу. Вы оказались неблагодарной дочерью. Мои наблюдения за Вами во время суда показывают, что в Вас еще пускают корни семена предательства».

Повернувшись к ухмыляющемуся Губичеву, судья Райан приговорил его к пятнадцати годам лишения свободы и заметил: «Вы прибыли сюда как посланец мира, Вы были приняты как друг, но Вы нарушили клятву Секретариата ООН… Вы осуждены за предательство всего человечества… и Вы стоите с ухмылкой, слушая свой приговор за нарушения всех прав человечества».

Затем судья Райан с горечью сообщил, что Государственный секретарь США Дин Ачесон направил ему прошение отложить исполнение приговора Губичеву с условием, что он не будет подавать апелляцию и покинет страну. Процесс, таким образом, переместился с уровня Федерального суда Нью-Йорка на уровень международной политики. Государственный департамент выражал озабоченность судьбами американских граждан в Восточной Европе, против которых могли быть приняты ответные меры, если бы Губичева все-таки отправили в тюрьму.

Судья Райан с сожалением отметил, что не в его компетенции рассуждать о причинах и мудрости этой просьбы, но, расставаясь с Губичевым, сказал ему, что его поступок «осудит все человечество».

Губичев и его жена не тратили времени на сборы, а их дочь еще до начала суда была отправлена в СССР. Русские до конца оставались высокомерными. 20 марта супруги отправились в СССР на польском корабле «Баторий». Каюта первого класса была оплачена ООН, потратившей на это почти 600 долларов. Губичев оставался членом Секретариата ООН и получал свое жалованье даже во время суда. Домой он увез около 2 тысяч долларов выходного пособия.

Среди багажа отъезжающих был и большой телевизор, который, как сказал Губичев, он купил «на свои деньги». Когда его спросили, есть ли в России телевидение, он ответил, что «русские изобрели его, поэтому он и забирает телевизор с собой». В дорогу Губичев взял материалы нью-йоркского процесса, которые составили около 6 тысяч страниц. Его также спросили, что он может сказать на прощание своей компаньонке по заговору. Он пожелал ей удачи. «Баторий» прибыл в польский порт Гданьск, откуда семью переправили в Москву. Больше о Губичеве ничего не было слышно.

Померанц говорит, что он через некоторое время развелся со своей женой, что подтверждает роман между ним и Джуди.

Палмера как-то спросили: что, по его мнению, случилось с Губичевым? Он ответил, как бы оговорившись: «Я думаю, что он сейчас в Сибири из-за проваленного задания».

В декабре 1950 года судья Лернид Хэнд и еще двое членов кассационного суда установили, что арест Коплон и Губичева был незаконным, что правительству не удалось доказать, что дело основывалось на незаконных записях подслушивающих устройств, а также то, что судьи не представили защите часть важных документов. Однако в заключение судьи Джером Фрэнк и Томас Суон сказали: «Приговор должен быть отменен, но мы не снимаем обвинения, так как их вина очевидна».

Развязка в деле Коплон не наступила вплоть до 1954 года, когда на Запад дезертировали два офицера МВД. Они обладали ценной информацией, и каждый пролил новый свет на дело Коплон.

Юрий Расторов, второй секретарь советской миссии в Японии, подполковник МВД, сказал, что был в Москве в 1951 году, когда туда был доставлен Губичев. Он не являлся сотрудником МВД, а служил капитаном в ГРУ. После возвращения из США его лишили чина и отстранили от разведывательной деятельности. В феврале 1956 года Расторов выступал перед Комиссией сената по внутренней безопасности, и его спросили: «Знаете ли Вы Губичева?» Он ответил: «Да. Я встречался с ним, когда он вернулся из этой страны после провала операции с Коплон. Она была завербована им, но из-за неудачи он был отозван и позже уволен со службы. Сам он был арестован. Одной из причин его отстранения стало то, что ему перестали доверять. Политика СССР такова, что здесь больше не доверяют людям, которые были арестованы контрразведкой другого государства».

Что касается Александра Панюшкина, советского посла в США, пытавшегося препятствовать снятию с Губичева дипломатического иммунитета, то именно ему принадлежала идея сделать Губичева членом Секретариата ООН. Панюшкин был генерал-майором МВД, одним из немногих, кто уцелел в чистках, начавшихся после ареста Л. П. Берии. Он уехал из США в 1952 году, до 1953 года возглавлял советскую миссию в Китае, а в 1953 году занял одну из руководящих должностей в только что созданном КГБ, где работает и сейчас.

Роль Панюшкина в этом деле подтвердил и второй дезертир, капитан МВД Николай Хохлов, сдавшийся в Западном Берлине, куда он был отправлен, чтобы убить одного из русских лидеров антикоммунизма. Хохлов рассказал американской разведке, что однажды он пришел в Управление КГБ на площади Дзержинского и узнал о новом шефе. Ему сказали следующее: «Панюшкин — очень опытный человек, знающий всю нашу работу. Теперь он отвечает за всю разведку. У нас очень мало профессионалов, имеющих опыт работы в области дипломатии».

Дело Коплон и Губичева кончилось тем, что им обоим пришлось подчиниться правосудию своих стран. Губичева скорее всего отправили в исправительные лагеря. Джуди оказалась в выигрыше, потому что юридическая система, признав ее вину, не дала наказать ее по той причине, что были нарушены ее права, хотя она пыталась предать государство, которое ей эти права и обеспечило.