Чапаев - Павел Аптекарь Страница 29

28 октября Чапаев отправляет в штаб 4-й армии телеграмму без редакторской правки сотрудников штаба, и это послание характеризует внутреннее состояние нашего героя (орфография подлинника сохранена): «Прошу Вашего ходатайства перед народным комиссаром об увольнения меня занимаемо должности я больше невсилах бороца в такой обстановки десять суток окружен противником в десять раз превышая мой отряд и все же за эти десять сут мне не дают подкрепления за что я мог быть подвергнут самосуду голодными солдатами но я как честной революционер позорно умереть нехочу. Лучи чесно помереть отруки неприятеля и прошу обратить внимания на штаб четвертой армии которая неправильно ведет операции в виду чего я слагаю с себя уполномочия». Одновременно Чапаев сообщил командарму, что из-за отсутствия подкреплений он не может далее удерживать занятые позиции и 30 октября покинет фронт у станции Алтата, что могло повлечь разгром Уральской дивизии. Немного позднее штаб дивизии отправил за подписью Чапаева телеграмму, которая заканчивалась словами: «Держаться могу не более двух дней, после чего получится полный крах».

Не дождавшись подкреплений, Чапаев решил выйти из окружения. Из его распоряжения на прорыв ясно, что 1-й Саратовский полк все-таки прибыл в дивизию, кроме того, он рассчитывал на 1-й Новоузенский полк. После ожесточенного боя, в ходе которого обе стороны понесли значительные потери, дивизии удается выйти из кольца неприятеля.

На следующий день штаб дивизии телеграфировал в штаб армии: «Подготовка выхода из окружения была проведена лично начдивом Чапаевым и весь план разработан им лично. И всей операцией руководил лично Чапаев. Поэтому и слава этого деяния принадлежит ему». Чапаевцы понесли значительные потери в людях и в вооружении, но не были сломлены морально. Успешный прорыв из окружения, когда военный талант и мужество командира позволили им избежать плена и смерти, вновь укрепил их боевой дух. А сам Чапаев еще раз подтвердил репутацию командира, который мог проиграть бой, но не терпел поражения. Впрочем, следует отметить, что наш герой мог поставить себе в заслугу даже не самую удачную операцию и сражение. Он умело и охотно перекладывал ответственность за плохо составленный план, скверное снабжение и скудное питание на вышестоящих «изменников», «мерзавцев» и «неумех» и персонализировал успех, будь то удачное отражение налета казаков, захват неприятельского обоза или прорыв из неприятельского кольца, которое в действительности нередко оказывалось неплотной кавалерийской завесой. Как верно подметил Дмитрий Фурманов: «Голову свою носил Чапаев высоко и гордо — недаром слава о подвигах его громыхала по степи. Та слава застлала Чапаю глаза, перед самим собою рисовала его непобедимым героем, кружила ему голову хмелем честолюбия. Сподручные хлопцы в глаза и за глаза больше всех шумели про подвиги чапаевские. Это они первые распускали и были, и небылицы, они их размалевали яркими мазками, это они раньше всех пели Чапаю восторженные гимны, воскуряли фимиам, рассказывали про его же собственную чапаевскую непобедимость. Когда Чапаю превосходно врали и даже льстили — он слушал охотно, облизывался, как кот с молока, сам поддакивал и даже кой-что прибавлял в речь враля. Зато пустомелю и мелкого подхалима, не умеющего и соврать путем, выгонял в момент».

После выхода из окружения дивизия получила кратковременную, но долгожданную передышку и пополнилась новобранцами. Многие крестьяне из деревень и сел, пострадавших от казачьих налетов, шли на службу добровольно. Их привлекала не только перспектива мести, но и возможность оказаться в рядах «непобедимого» и неуязвимого Чапая. Как отмечалось в сводке политотдела 4-й армии: «Победа воодушевила красноармейцев, мобилизованных. Первые постановили выбросить из рядов всех портящих красноармейцев. Мужское население села Нижняя Покровка до 50 лет включительно вступило в наши ряды, заявив, что не сложат оружие, пока не сломят противника окончательно».

После выхода из окружения Чапаева ждали неприятности. Командарм Хвесин не забыл, что начдив назвал его в одном из донесений «мерзавцем», о чем знали многие сотрудники штаба и политотдела. 2 ноября в Саратове состоялось выездное заседание Реввоенсовета, в котором участвовали член РВСР Петр Кобозев, члены РВС Восточного фронта Валериан Куйбышев и Рейнгольд Берзин, Хвесин, политический комиссар армии Гавриил Линдов. Пункт повестки дня, касавшийся нашего героя, выглядел угрожающе: «Дисциплинарным порядком отстранить тов. Чапаева от должности и по имеющимся документам предать суду и расстрелять. Отстранение поручить тов. Хвесину». Однако при обсуждении вопроса Кобозев, которого трудно заподозрить в мягкосердечии, предложил во избежание вооруженного восстания в частях дивизии обратиться к Льву Троцкому, чтобы председатель РВСР вызвал знакомого ему начдива для доклада. Берзин, в свою очередь, заметил, что неподчинение распоряжениям командования — это характерная черта Чапаева.

Раздраженный несогласием товарищей, Хвесин заявил, что не может работать с таким составом РВС армии и покидает свой пост. После этого бывший матрос вышел из зала заседаний, но вскоре вернулся и заявил, что подал рапорт об отставке или откомандировании из армии. После перебранки Хвесин заявил, что будет участвовать в заседаниях РВС только по вопросам, связанным с его должностью командарма. Скандал не мог пройти незамеченным. Вскоре Хвесина отстранили от должности, а его место занял начальник штаба армии Александр Балтийский. Гроза прошла мимо Чапаева.

Кстати, Балтийский, которого родственники покойного начдива обвиняли в умышленном создании критической ситуации для 2-й Николаевской дивизии, написал Чапаеву блестящую характеристику для поступления в академию: «Начальник Николаевской пехотной дивизии В. И. Чепаев, ныне командируемый в Академию Генерального штаба, обладает следующими свойствами: умением в боевой обстановке владеть современной массой, личным обаянием героя, могущего подвигами беззаветной храбрости, твердостью воли и решительностью заставить исполнять приказание, умением ориентироваться в боевой обстановке, ясным пониманием необходимости координировать действия боевых единиц, пониманием маневра и удара, смелостью в принятии решения; военным здравым смыслом… Можно быть уверенным, что природные дарования Чепаева с военным образованием дадут яркие итоги».

Наш герой, который, возможно, даже не заметил опасности, готовил дивизию к новым боям. После серии малозначительных стычек, в которых недавно призванные новобранцы получили боевую закалку, во 2-ю Николаевскую дивизию прибыл наконец обещанный Малоузенский полк. К 10 ноября четырем полкам дивизии противостояли пять казачьих полков, пехотный дивизион и бронемашина. Однако не стоит делать выводов о превосходстве противника. После пополнения красные три пехотных и кавалерийский полки насчитывали около четырех с половиной тысяч бойцов, тогда как белоказачьи полки редко превышали по численности 350–400 сабель.

Перед началом наступления Чапаев разъяснил своим бойцам и командирам смысл предстоящего сражения. Обратим внимание, что начдив строго предостерегает их от насилия над мирными жителями, понимая, что любые эксцессы ожесточат казаков на фронте и могут вызвать восстания в тылу наступающих войск: «…Вот уже близка ваша победа, один за другим падают оплоты буржуазии, все больше и больше редеют ее ряды, тогда как наши наоборот растут, ибо в каждом освобожденном городе и селе к нам примыкают новые бойцы. Товарищи, перед вами один из предпоследних оплотов контрреволюции — Уральск. Он падет в ближайшие дни, ибо вы хотите этого, ибо вы храбры и настойчивы. Но, товарищи, вы должны проявить величайшую сдержанность и благородство при вступлении в город, как честные борцы за святое дело освобождения родных братьев — трудовых казаков, рабочих и крестьян. Вы должны поддержать образцовый порядок и быть примером для других. Помните, вы — бойцы славной отныне Железной Николаевской дивизии, начавшей одной из первых бить банды контрреволюционеров и всегда отличавшейся на полях сражения.