Военная разведка в Российской империи - Михаил Алексеев Страница 29

Опрос пленных давал лишь сведения о передовых частях Великой армии. Обеспечить своевременное поступление информации можно было лишь за счет насаждения еще в мирное время сети лазутчиков — агентов как на неприятельской территории, так и в приграничных областях России. Заблаговременно этого сделать не смогли, хотя времени было достаточно, а те немногие оставленные лазутчики потеряли связь с войсковыми штабами в силу быстрого отступления русских войск вглубь территории страны. Недостаток информации можно было восполнить лишь путем засылки лазутчиков в тыл противника. Попытки в этом направлении делались, однако ожидаемых результатов не дали, да и не могли дать, в качестве лазутчиков попытались использовать евреев, привлечение которых к сотрудничеству с разведкой в мирное время дало положительные результаты. «… Сегодня еще сверх тех партий, которые я приказал послать Быхалову, еще нарядил я евреев, привезенных из России, для разведывания во все те места по Мстиславльской дороге…» — докладывал генерал-майор Оленин князю Багратиону 27 июля 1812 г. (Отечественная война 1812 г. Материалы ВУА.Т. XIV. С. 255). Как себе «видели» организаторы разведки использование «партий» людей, вывезенных их других областей России и совершенно незнакомых с обстановкой, представить трудно.

Поступали разведывательные сведения от дезертиров и перебежчиков, которые были случайны, не систематичны и не могли «заполнить» информационный вакуум. «Вчерашнего числа два гишпанских офицера с некоторым числом рядовых перешли к нам добровольно… Из рядовых же выбрали сии сами офицеры одного гишпанца и другого португальца порасторопнее, коих отправляют назад к неприятелю со словесным наставлением, что все, кои перейдут к нам, будут хорошо содержимы и немедленно отправлены в свое отечество, что они берутся выполнить и уверяют, что коль скоро о сем узнают, то все, конечно, перейдут к нам, ибо им там объявлено, что мы с ними обходимся жестоко и казаки их всех мучают и убивают, сие их много останавливает» (Отечественная война 1812 г. Материалы ВУА.Т. XIV. С. 161).

По данным разведки, Наполеон начал глубокий обход левого фланга наших армий с целью захватить лежавший у них в тылу Смоленск и отрезать их от Москвы. 2 (14) августа Барклай форсированным маршем начал отступление. На сей раз он категорически отверг предложение Багратиона дать решительное сражение и вывел войска за Днепр. Эти действия вызвали еще большую критику в адрес Барклая. Россия уже почти сто лет не испытывала иностранного нашествия, и военного министра обвиняли в том, что отступление стало следствием его нерешительности, трусости и даже предательства. Многих раздражало и его «немецкое», т. е. лифляндское, происхождение, которым его недоброжелатели объясняли «равнодушие», с каким Барклай-де-Толли уступает русскую землю противнику. На самом деле это были выдержка и самообладание, опиравшиеся на глубокий анализ противника, проведенный военной разведкой накануне войны. Но об этом армия и народ поняли много позже.

Разногласия в высшем командном составе во время нашествия, грозившего самому существованию государства, были чрезвычайно опасны. Требовался главнокомандующий с именем, которое не просто успокоило бы войска и общество, но и объединило бы их. 8 августа 1812 г. император назначил главнокомандующим армиями М.И. Кутузова, подчинив ему не только армии, но и ополчения, резервы, гражданские власти во всех губерниях, затронутых войной. Таким образом, единовластие в управлении войсками было установлено, а авторитет ученика Суворова и старшинство в звании генерала от инфантерии с 1798 г. если не устраняли разногласия среди генералитета, то в любом случае лишали привлекательности доводы враждующих группировок (Айрапетов Олег. Указ. соч. С. 56–64).

17 августа Кутузов прибыл к армии и приказал продолжить отступление, рассчитывая найти удобную позицию для генерального сражения и получить подкрепления. Фактически это было продолжение стратегии Барклая-де-Толли, который 24 августа оставил пост военного министра, но сохранил за собой пост главнокомандующего 1-й армией (21 сентября по личной просьбе уволен из армии по болезни). Считая невозможным оставлять Москву без боя и получив требование императора дать сражение, Кутузов выбрал для боя позицию у деревни Бородино, в 124 км от столицы.

Понимая, что превосходство в силах по-прежнему остается за французами, русский главнокомандующий считал необходимым выбрать оборонительную тактику и, опираясь на спешно построенные укрепления, нанести максимально возможный урон неприятелю. В распоряжении Кутузова имелось около 114 тыс. регулярных войск (из них 14,6 тыс. новобранцев), 8 тыс. казаков при 624 орудиях. Кроме того, к Бородино было направлено 28 тыс. ратников ополчения, но они были плохо вооружены и обучены, а потому использовались в качестве вспомогательной силы, прежде всего на земляных и саперных работах.

Наполеон надеялся навязать русской армии решающее сражение, уничтожить ее, взять Москву и продиктовать там условия мира. Часть сил Великой армии было отуянуто для прикрытия растянувшихся коммуникаций, тем не менее у Бородино она превосходила русскую по численности войск — 135 тыс. человек при 587 орудиях.

По данным разведки, представленным Г.Ф. Орловым, численность Великой армии на тот момент оценивалась в 165 тыс. человек. Хотя Кутузов полагал «донесение Орлова несколько увеличенным», он считал, что перевес сил все еще остается на стороне противника. К.Ф. Толь тогда оценивал силы Наполеона в 185 тыс., П.И. Багратион — в 130–140 тыс. (Безотосный В.М. Указ. соч. С. 124–125).

24 августа французы атаковали незавершенный и выдвинутый вперед Шевардинский редут и после упорного боя, продолжавшегося до темноты, вытеснили оттуда русские войска. 26 августа состоялось Бородинское сражение. Выбранная Кутузовым позиция исключала для противника возможность обхода или флангового удара и навязала Наполеону тактику лобовой атаки. С 6 часов утра до 6 часов вечера французы массами штурмовали русский центр — Багратионовы флеши и батарею Раевского, — многократно переходивший из рук в руки. К вечеру противник овладел русскими позициями в центре и на левом фланге, но это привело лишь к тому, что русская армия отступила на расстояние от 1 до 1,5 км, ее оборона не была прорвана на одном участке, а сама армия не была разбита.

Сражение носило исключительно ожесточенный характер, каждая из сторон взяла только около 1 тыс. пленных. Потери наполеоновской армии убитыми и ранеными по разным источникам составили от 28 тыс. до 58 тыс. человек. Потери русских войск достигли цифры от 45 тыс. до 50 тыс. человек.

По поводу оценки результата сражения отсутствует единое мнение, обе стороны немедленно после его окончания объявили о своей победе. Представляется, что ни один из главнокомандующих не решил в полном объеме задачи, поставленной перед битвой. Кутузов не смог остановить наступление неприятеля на Москву и вынужден был продолжить отступление. Наполеон не смог разгромить русскую армию и навязать русским условия мирного договора.

1 сентября русские войска находились на ближайших подступах к Москве — деревне Фили, где предполагалось дать второе сражение. Однако на состоявшемся здесь совете высших военачальников Кутузов принял решение оставить Москву и продолжить отступление. Необходимость сдачи столицы диктовалась обстановкой, и Кутузов фактически продолжил тактику, проводимую Барклаем, основанную на идее сохранения армии во имя спасения страны.