Громыко - Святослав Рыбас Страница 29

* * *

Не называя Рузвельта, Черчилль тем не менее давал знать, что говорит и от имени Соединенных Штатов.

Консолидация сил происходила и у другой стороны. 25 июня 1941 года на вопрос советского полпреда о позиции Японии в отношении советско-германской войны министр иностранных дел Мацуока заявил, что «основой внешней политики Японии является Тройственный пакт, и если настоящая война и пакт о нейтралитете будут находиться в противоречии с этой основой и с Тройственным пактом, то пакт о нейтралитете не будет иметь силы». Поэтому на дальневосточных рубежах оставалось 30—40 советских дивизий.

26 июня Молотов направил послу в США Уманскому распоряжение: «Вам следует немедленно пойти к Рузвельту или Хэллу и запросить, каково отношение американского правительства к этой войне и к СССР. Вопросов о помощи сейчас не следует ставить».

Однако Рузвельт уже высказался в поддержку СССР. Он разморозил 40 миллионов долларов советских фондов, дав ясно понять, что оказание эффективной американской помощи России возможно лишь в случае длительного сопротивления СССР фашистской агрессии, — во всяком случае, он не имеет представления о текущих нуждах русских. Также он воздержался от применения закона о нейтралитете против России.

* * *

Громыко воспринял заявление Рузвельта о поддержке СССР как свою победу. Антигитлеровская коалиция стала складываться.

Правда, многие в США и Англии считали, что СССР долго не продержится. Так думал и посол Штейнгардт. Характерно для многих в американской верхушке высказывание сенатора Г. Трумэна, будущего президента США, которое привел Громыко в своей книге «Внешняя экспансия капитала»: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают друг друга как можно больше». Но обвинять Трумэна вряд ли стоит, так как весь мир мыслил в категориях «реальной политики».

Теперь надо было ждать, когда в боевые действия вступят Соединенные Штаты, население которых в ту пору в подавляющем большинстве по-прежнему было настроено изоляционистски.

Пожалуй, ключевым действующим лицом в первые дни войны явился помощник президента, его личный друг Гарри Гопкинс, который, будучи в Лондоне, по собственной инициативе прилетел в СССР, чтобы понять, долго ли продержатся русские.

* * *

12 июля Молотов и английский посол С. Криппс подписали соглашение между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против Германии. Налаживалось сотрудничество со странами антигитлеровской коалиции, восстанавливались дипломатические отношения с правительствами оккупированных фашистской Германией европейских государств, находившимися в эмиграции в Лондоне. Молотов сообщил послу СССР в Турции С. Виноградову, что советское правительство согласно установить официальные отношения еде Голлем как руководителем «Свободной Франции».

18 июля 1941 года было подписано советско-чехословацкое соглашение. В то время как Англия и Франция, вступив в войну, не отменили своих признаний захвата Чехословакии Германией, «Советский Союз, — писал Бенеш в своих воспоминаниях, — который с самого начала так решительно выступил против Мюнхена и с такой решительностью выступил против событий 15 марта 1939 года, в этот ответственный момент нанес смертельный удар Мюнхену и всем его последствиям, так как вполне решительно, без всяких ограничений и условий, снова признал республику в ее домюнхенском статуте».

30 июля 1941 года было заключено такое же советско-польское соглашение. Помимо обязательств, аналогичных советско-английским, эти соглашения содержали также согласие СССР на формирование на его территории национальных чехословацких и польских воинских частей для борьбы против Германии.

* * *

28 июля Гопкинс, которому Черчилль в Лондоне высказал надежду на то, чтобы русские продержались хотя бы до зимы, прибыл в Москву. Что он увидел и узнал?

Сопротивление под Смоленском, жертвенные, без артиллерийского и авиационного обеспечения, контратаки советских дивизий, контрудар 21-й армии генерала Ф. И. Кузнецова и упорная оборона других армий задержали наступление немцев. Вечный ресурс русских — решение нерешаемых задач за счет колоссального перенапряжения и жертвенности — проявился здесь во всей полноте.

Еще во время игры в германском Генштабе по плану «Барбаросса» в декабре 1940 года рассматривался вариант, когда группа армий «Центр» опережает группу «Юг», и тогда командующий «Юга» просил командующего «Центра» повернуть войска на юг. В июле 1941 года эта ситуация воплотилась на практике. Для того чтобы обеспечить захват Москвы, Гитлеру надо было взять Киев.

Маршал Василевский называл Смоленское сражение, которое «включало в себя целую серию ожесточенных операций, проходивших с переменным успехом», «отличнейшей» школой «для советского бойца и командира, до Верховного главнокомандования включительно». «Задержка наступления врага на главном — московском направлении явилась для нас крупным стратегическим успехом».

Ценой потери Смоленска 16 июля, частичного окружения частей 20-й и 16-й армий было выиграно время. А поскольку, несмотря на быстрые скорости германских танковых групп, советская система успевала сделать за каждые сутки больше, чем германская, СССР становился сильнее, а Германия слабее. К тому же к середине июля 1941 года вермахт потерял свыше 441 тысячи человек, половину танков и около 1300 самолетов.

Конечно, советские потери были значительнее: к началу июля в полосе Западного фронта из 44 дивизий 24 полностью погибли, остальные потеряли от 30 до 90 процентов личного состава. Общие потери были такими: 418 тысяч человек, 4799 танков, 1777 самолетов, 9427 орудий и минометов. Кроме того, немцы захватили 1766 вагонов боеприпасов, 17,5 тысячи тонн горючего.

Но после Смоленского сражения немцы все же не добились стратегического успеха. Другими словами, советские войска вцепились с южного фланга в группу армий «Центр», и их потребовалось разбить, отложив наступление на Москву.

На Ленинградском направлении инициативу перехватили советские войска. Ожесточенные бои 41-го танкового корпуса немцев на Луге с тремя ленинградскими пролетарскими дивизиями (то есть ополчением) задержали наступление противника почти на четыре недели. 41-й германский корпус отступил, едва не будучи разгромлен. Вслед за ним отступил 56-й корпус.

* * *

Сталин встретился с Гопкинсом. Американец задал конкретные вопросы: каковы непосредственные потребности России? Что ей понадобится для долговременной войны? Кроме того, он намекнул, что Рузвельт хотел бы видеть советским послом нового человека, с которым у него давно сложились доверительные отношения.

Сталин ответил: непосредственно необходимы зенитная артиллерия, тяжелые пулеметы, винтовки, высокооктановый авиационный бензин и алюминий для строительства самолетов. Так, накануне войны, в 1941 году потребность Советского государства в авиационном топливе Б-78 была удовлетворена всего лишь на 4 процента.