Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО - Николай Баженов Страница 29

Бомбардировщики же 2-го воздушного флота продолжали утюжить Москву. Вечером 24 октября была разрушена железнодорожная станция Москва-Товарная и база Наркомата путей сообщений. 28 октября Люфтваффе выполнили сразу четыре налета на столицу. В 16.00 по московскому времени над центром города внезапно появился одиночный бомбардировщик. Погода была ясной и солнечной, сирены воздушной тревоги молчали. Поэтому сотни москвичей, заслышав гул моторов, задрали головы вверх и с ужасом увидели, как от серо-голубого брюха самолета отделились две точки, устремившиеся прямо на центр города. Вскоре мощный взрыв прогремел посередине ул. Горького (ныне Тверская), напротив Центрального телеграфа. Были убиты и ранены свыше сотни людей. На улице опрокинулись несколько автомобилей, вылетели стекла и оконные рамы во всех прилегающих зданиях. Вторая фугасная бомба попала в Большой театр, прошла между колоннами под фронтоном портика, пробила фасадную стену и разорвалась в вестибюле, из-за чего частично обрушились стена главного фасада и перекрытие вестибюля. В здании вылетели все стекла, многие внутренние помещения, в т.ч. зрительный зал, получили различные повреждения.

Вечером немцы совершили еще один налет на центр Москвы, сбросив 15 фугасных бомб на территорию Кремля. Одна из них взорвалась в сквере у Оружейной палаты, другая упала на Красную площадь у Спасской башни, убив двух человек. В результате попадания бомбы в Кремлевский арсенал погибли 92 человека. Во время этого взрыва контузило секретаря МК ВКП(б) Щербакова и председателя Моссовета Пронина. Еще одна фугасная бомба взорвалась около Царь-пушки [53]. На следующую ночь немцы разбомбили здание ЦК ВКП(б) на Старой площади.

Поволжье готовится к обороне

Между тем в Поволжье росло тревожное напряжение. Повсюду, от Рыбинска до Астрахани, на огромных просторах русских полей десятки тысяч людей в лихорадочной обстановке строили оборонительные сооружения. В связи с быстрым продвижением немцев к Москве все больше распространялись панические слухи и антисоветские настроения. Так, в Горьком на местном мясокомбинате был пущен слух, что с 20 октября город будут бомбить. 19 октября и.о. прокурора Воротынского района Н. Н. Соболева в присутствии ряда гражданок говорила, что «народ никогда не простит советской властизахлеб, отправленный в Финляндию накануне войны с Германией, чтонаши неудачи на фронте объясняются рядом измен, что тов. Сталинходит в лаптяхпо Чебоксарам, гитлеровцы на Москву вместо бомб бросают колбасу и целые головы сахара, что летчик Леваневский бомбил Москву». В самом провинциальном городишке Воротынец дважды находили антисоветские листовки, в которых провозглашались лозунги «Долой колхозы!», «Долой коммунистов!» и т.д. Причем листовки были разбросаны прямо в помещении райкома партии.

Создавать же противовоздушную оборону было не из чего. Горьковскому бригадному району ПВО удалось собрать несколько десятков зениток и вооружить ими свои разрозненные части. Правда, половину орудий составляли 76-мм пушки времен Первой мировой войны и трофейные финские «Бофорсы» с ограниченным запасом боеприпасов. Лучше всех от возможных налетов был защищен Куйбышев, на защиту которого были поставлены полностью укомплектованные 767-й и 862-й ЗенАП и три прожекторных батальона. Но в остальных регионах дела обстояли куда хуже. В Казани и Астрахани зениток не было вовсе. Для Сталинграда и Саратова сумели наскрести по три десятка орудий из учебных частей.

Подобная ситуация сложилась по ряду причин. Во-первых, большое количество матчасти было потеряно в боях и брошено в ходе длительного отступления. Во-вторых, все производимое вооружение прямиком шло на фронт по принципу латания дыр. В-третьих, три основных завода – производителя зенитных пушек находились в Подмосковье и после прорыва линии фронта в начале октября прекратили производство и начали готовиться к эвакуации на восток. Поскольку других предприятий, выпускавших эту продукцию, в стране тогда не было, образовался большой временной провал, в ходе которого зенитные орудия от промышленности вообще не поступали. Тому виной были грубые просчеты, допущенные в размещении артиллерийских заводов, ответственность за которые лежит на командовании артиллерией РККА, Наркомате вооружения и правительстве.

К концу октября активность Люфтваффе значительно снизилась. В эти дни почти круглые сутки лил холодный дождь, по утрам стояли туманы. Раскисшие от осенней непогоды грунтовые аэродромы не позволяли самолетам ни взлетать, ни приземляться. Кроме того, растянутые коммуникации не позволяли удовлетворять все возраставшие потребности в снабжении запчастями, двигателями для замены. В итоге во многих авиагруппах оставались по три-четыре боеготовых машины.

30 октября штаб немецкой группы армий «Центр» издал приказ № 2250/41 на продолжение операций, в котором, в частности, говорилось: «Северный фланг 4-й армии должен форсировать наступлениенаКаин. В дальнейшем намечается продвижение 4-й и 3-й танковых групп, усиленных пехотой, в направлении на Ярославль и Рыбинск, как только это станет возможно в связи с условиями погоды и положением со снабжением». Таким образом, немецкое командование все еще рассчитывало захватить Северное Поволжье. Достигнуть же Горького до начала зимы уже не представлялось возможным. В связи с этим было решено поручить авиации 2-го воздушного флота подвергнуть его промышленные предприятия бомбовым ударам.

Итак, прошло чуть больше четырех месяцев с начала войны, как грозная опасность встала на пороге всего поволжского региона. Тень Люфтваффе пала на города, расположенные на берегах великой русской реки.

Тень Люфтваффе над Поволжьем

31 октября 1941 г. Горьковский автозавод получил телеграмму Сталина: «Немецкая армия имеет большое превосходство в танкахнад нами. Для успешной борьбы с немецкими фашистами и для защиты Москвы нужно давать каждый день нашей армии больше танков. Башзавод не использует всех возможностей для значительного увеличения выпуска танков и плохо помогает делу обороны страны. Нужды обороны страны и Москвы требуют, чтобы ваш завод резко увеличил выпуск танков Т-60 и в ближайшие 2—3 дня начать выпускать до 10танков в день, а к концу октября – по 15танков в день».

Однако рост производства замедлялся недостаточной подачей корпусов с Выксунского завода дробильно-размольного оборудования, Муромского паровозостроительного и Кулебакского металлургического заводов. Часть бронекорпусов и вовсе терялась на Горьковской железной дороге. Бывало, что корпуса, идущие в адрес автозавода, оказывались в Иваново, в Москве, а уже оттуда доставлялись на предприятие. При этом на железной дороге из-за всеобщего хаоса и неразберихи происходило много аварий. Только в октябре имели место четыре крушения поездов.

Было ясно, что Горький в любой момент может подвергнуться атаке с воздуха, однако необходимые меры так и не были доведены до конца. Особенно отставала техническая маскировка объектов. Еще 23 сентября на радиотелефонном заводе № 197 им. Ленина прошло совещание по маскировке. На нем было констатировано, что «работы затягиваются». Через месяц 20 октября начальник штаба МПВО завода писал управляющему облпроекта товарищу Скобло: «Категорически настаиваем на срочном окончании и утверждении проекта маскировки завода им. Ленина. Проект может быть нам передан отдельными частями, чтобы иметь возможность немедленно приступить к работе по основным объектам». Наконец 1 ноября проект после долгих мытарств был утвержден. Согласно ему предполагалось придать заводу вид жилого поселка на окраине Горького. В остальном завод вроде бы подготовился к бомбежкам. Были укомплектованы 22 группы самозащиты, шесть объектовых команд, запасены 400 кв. м песка, 607 бочек с водой, 227 лопат и другое имущество.