История руссов. Славяне или норманны? - Сергей Лесной Страница 29

Скандинавы же особой любовью к торговле не отличались, они предпочитали грабеж, и все они, пришедшие с Рюриком, были в подавляющем числе воины, о чем в летописи сказано ясно («и пояша дружину многу»). Да и самый смысл приглашения варягов заключался именно в военной защите государства от врагов. Рюрик, Олег, Игорь — все пользовались скандинавской силой не для торговли с Царьградом, а для защиты от нападений других варягов, а главным образом для «примучивания» всех окружающих славянских и неславянских племен. Они были заинтересованы только в получении дани, и князья, и дружина.

Предположение, что воину легко стать купцом, а купцу воином, скажем прямо, — наивно. Для торговли нужно было иметь или продукты своего производства, или капитал для оборота. Ни того ни другого у скандинавов в Новгороде не было. Землей они не владели, да и новгородская земля и по сей день родит очень скудно, а что касается капиталов, — то все они были голышами, жили жалованьем князя и целиком зависели от него.

Князья же не организовывали торговых экспедиций, они занимались своим делом: администрированием, судом и войной. Поэтому, можно сказать не колеблясь, что «руссы» из Новогорода — купцы — были в подавляющем числе чистейшими славянами.

Багрянородный, далее, не понял внутреннего, так сказать, трудового противопоставления купцов, едущих с севера, и представителей более южных племен, доставляющих лодки. Это вовсе не было противопоставление различных племен или классов общества — это было только разделение труда. Его указание о переоснащивании судов имеет совершенно иное значение. Не зная, что представляет собой путь «из варяг в греки» в действительности, он неверно все понял.

Совершенно очевидно, что, совершая далекое и опасное путешествие, хотя бы и вдоль берегов, купцы не могли совершать его в однодревках — современных «душегубках». Лодки должны были помещать в себе не только людей, товары, запасы пищи и питья, но и весла, паруса и проч. снасти, о них у Багрянородного сказано ясно.

Нам лично известны однодревки-гиганты из лесов б. Вологодской губернии. Конечно, в старину такие вековые деревья встречались чаще, но мы все-таки сомневаемся, что «руссы» употребляли только однодревки, не снабжая их дополнительными бортами, увеличивающими грузоподъемность и т. д.

Из летописей мы знаем, что в лодках Олега в его походе на Царьград сидело по 40 человек. Если принять, что кроме них были запасы пищи, воды, одежды, снасти, оружие и должно было быть место для награбленного, то это должны были быть довольно солидные суда, а не «однодревки». Эти суда, как известно, не только ездили вдоль берегов, но и пересекали море.

Однако главное не в этом. Как известно, едущие из Новгорода перетаскивали свои суда посуху в двух местах. Это были чрезвычайно тяжелые операции. В этих условиях громоздкие, тяжелые, морские суда просто не под силу было тащить посуху, ведь техника того времени была весьма низка. Не только самая операция была тяжела, но она могла серьезно отразиться и на состоянии лодок, ибо без повреждений всякого рода обойтись было нельзя.

Представляется вполне достоверным, что первую часть пути купцы совершали в малых лодках, достаточных для речного плавания и удобных для перетаскивания по суше. По прибытии же в Киев мелкие суда оставлялись, и все грузилось на более крупные суда, новые, крепкие, способные выдержать и езду по порогам, и долгое морское плавание. Здесь происходила только оснастка новых судов, самые же суда покупались в готовом виде.

Таким образом, суть дела была не в том, что «славяне» снабжали «руссов» новыми судами, а те приезжали в старых, а в том, что в Киеве совершалась замена типа лодок на более солидные. Если бы дело было только в старости судов, то можно заверить Багрянородного, что леса Севера и встарь доставляли великолепные древесные колоды, а сделать из них лодки не представляло труда, ибо как раз новгородцы были искуснейшими плотниками.

Земледельцы (всех племен! славянских и неславянских), свободные зимой от полевых работ, имели в это время дополнительный заработок, изготовляя лодки для путешествия из Киева. Купцы (также всех племен!) покупали эти суда, так как нуждались в них для морского путешествия.

«В июне месяце, двинувшись по реке Днепру, они спускаются в Витичев, подвластную Руси крепость. Пождав там два-три дня, пока подойдут все однодревки, они двигаются в путь и спускаются по названной реке Днепру».

Срок, указанный Багрянородным, кажется нам весьма поздним для поездки из Киева; очевидно, задерживала отправку северная, новгородская группа, без которой нельзя было обойтись.

В начале мая уже вся система Днепра свободна ото льда и достаточно полноводна. Что можно было выехать из Киева значительно раньше, говорит обстоятельство, что первое нападение на Царьград было в середине июня, т. е. все путешествие было уже проделано.

Витичев находится всего в нескольких часах плавания вниз от Киева и представлял собой в те времена несомненно крепость, защищавшую с юга Киев от нападений печенегов.

Интересно, что путешествие совершалось сообща, как единая операция, — это обеспечивало от нападений печенегов и несомненно помогало в трудных участках пути, где нужна была объединенная физическая сила.

«Прежде всего они приходят к первому порогу, называемому “Эссупи”, что по-русски и по-славянски означает “не спи”. Этот порог настолько узок, что не превышает ширины циканистрия (дворцового гипподрома); посередине его выступают обрывистые и высокие скалы наподобие островков. Стремясь к ним и поднимаясь, а оттуда свергаясь вниз, вода производит сильный шум и (внушает) страх. Поэтому руссы не осмеливаются проходить среди этих островков, но, причалив вблизи и высадив людей на сушу, а вещи оставив в однодревках, после этого нагие ощупывают ногами дно, чтобы не натолкнуться на какой-нибудь камень; при этом одни толкают шестами нос лодки, а другие — середину, третьи — корму. Таким образом, они со всеми предосторожностями проходят этот первый порог по изгибу берега».

Из этого отрывка ясно, что описание сделано со слов очевидца, проделавшего путь с руссами из Киева. То, что несколько человек толкали нос, другие середину, третьи корму, что из лодок высаживали людей (рабов в цепях, см. ниже), говорит о значительной величине лодки. Наконец, совершенно очевидно, что операция эта была опасна и трудна.

«Пройдя этот порог, они опять, приняв с берега остальных, отплывают и достигают другого порога, называемого по-русски “Улборои”, а по-славянски “Островунипрах”, что значит “остров порога”. И этот порог подобен первому, тяжел и труден для переправы. Они опять высаживают людей и переправляют однодревки, как прежде.

Подобным образом проходят они и третий порог, называемый “Геландри”, что по-славянски значит “шум порога”. Затем также (проходят) четвертый порог, большой, называемый по-русски Аеифор, а по-славянски Неасит, потому что в скалах порога гнездятся пеликаны. На этом пороге все ладьи причаливают к земле носами вперед, отряженные люди сходят держать стражу и уходят; они неусыпно держат стражу из-за печенегов.

Остальные, выбрав поклажу, находившуюся в однодревках, и рабов в цепях, переводят их сухим путем 6 миль, пока не пройдут порога. Затем они тащат свои однодревки волоком, другие несут на плечах, и таким образом переправляют на другую сторону порога, спускают их потом в реку, грузят поклажу, входят сами и продолжают плавание».