Великая испанская революция - Александр Шубин Страница 28

* * *

Военное искусство развивается по закону смены преобладания средств наступления и защиты. Копье можно остановить прочным щитом и доспехом, доспех пробивает пуля, линейную тактику ломает массовая армия, ее порыв останавливают пулемет и окопы. Во время Первой мировой войны технические средства обороны были более развиты, чем средства наступления, что позволило создавать прочные фронты, пробивание которых было невероятно тяжелой задачей. Отсюда «застойность» Первой мировой, которая вплоть до Второй мировой войны определяла военную моду в Западной Европе. Но на востоке Европы уже был опыт Гражданской войны в России — маневренной, полной драматических перемен. Революционная война вообще тяготеет к маневренности. Массовые армии, непрочные тылы враждующих армий — все это способствует драматизму событий и быстрому перемещению войск. Эпоха моторов дала этой стратегии материальную подкладку.

К Гражданской войне в Испании были прикованы взоры военных специалистов: какая стратегия возобладает — революционной войны, подобной Российской «гражданке», или позиционной мясорубки, как Первая мировая? Мы увидим, что ответ на этот вопрос зависел не только от военных, но и от политических обстоятельств.

Испанская гражданская война начиналась как мобильная. Все было перемешано: здесь победили мятежники, там — республиканцы. В августе мятежники контролировали Кастилию, но на юге располагали лишь небольшим плацдармом. Перед ними лежала Андалузия. Здесь крестьяне были заняты социальной революцией, а не организацией армии. У местных анархистов и социалистов не нашлось организатора, подобного Дуррути, который сосредоточился бы на укреплении фронта.

Высадившиеся с итало-германской помощью в Испании части Африканской армии во главе с Хуаном Ягуэ в начале августа двинулись на север, в сторону территории, находящейся под контролем Молы. Опираясь на Севилью, марокканцы 10 августа взяли Мериду и 14 августа — Бадахос. Одновременно другая часть африканцев под командованием генерала Хосе Варелы завоевала Андалузию, деблокировав гарнизоны Кордовы и Гранады.

20 августа франкисты двинулись на Мадрид. Под Медельином Ягуэ столкнулся с республиканской армией Эстремадуры генерала Рикельме. Однако у Ягуэ были лучшие испанские войска, обстрелянные и спаянные во время колониальной войны в Марокко, профессионалы своего дела. Им противостояли разрозненные части, оставшиеся верными республике, и многочисленная, но еще совершенно не научившаяся воевать милиция. Главной силой франкистов в этой ситуации была способность скоординированно маневрировать (чему республиканцы еще не научились). Мятежники сумели обойти позиции Рикельме, и тот приказал отходить. Анархисты не подчинились и с 2000 бойцов атаковали трехтысячную группировку Ягуэ при Сан-Висенте. Но эта храбрая атака лишь ненадолго могла задержать движение франкистов.

Республиканцы сосредоточились в Талавере-де-ла-Рейна, но и здесь повторилась ситуация с Медельином, только уже без контратаки анархистов — они не хотели зря проливать кровь, зная, что их не поддержат. 3 сентября Ягуэ обошел город, что вызвало паническое отступление. Взяв Талаверу, франкисты получили возможность объединить свою территорию, занятую в июле-августе на севере и на юге Испании. Отныне запад Испании контролировали франкисты, а восток — республиканцы. На севере продолжала держаться республиканская зона в Астурии и стране Басков. Но войска Молы взяли Сан-Себастьян и таким образом обеспечили себе удобные коммуникации снабжения из Германии.

Перед решающим наступлением на Мадрид Франко должен был отвлечься на взятие Толедо — иначе республиканцы оказались бы в тылу у наступающей на Мадрид армии.

Республиканцы контратаковали — 24 сентября нанесли удар от Эскалона с севера по наступавшим на Толедо частям и взяли Македу. Франко пришлось остановиться и отбиваться.

Толедо был взят 27 сентября без значительного сопротивления. Большое моральное значение имело освобождение от осады франкистского гарнизона Алькасара. Ссылаясь на Алькасар, можно было доказывать, насколько участники «крестового похода» против республики храбрее республиканцев. Но это сравнение было уместно чуть больше месяца — до битвы за Мадрид.

* * *

1 октября 1936 г. Франко был провозглашен новым главой государства, каудильо и генералиссимусом. 18 ноября фашистские государства признали Франко законным правителем Испании.

Франко поддержала консервативная Испания, живущая католическими традициями, мечтавшая о возвращении средневекового могущества страны и с благожелательным интересом наблюдавшая преобразования в Италии и Германии.

Каудильо стремился оставаться «отцом нации» и, со временем, восстановителем монархии. Он нашел политическую опору в лице консерваторов СЭДА (тем более, что их вождь Хиль Роблес покинул Испанию), карлистов (твердых сторонников монархии, когда-то боровшихся против Бурбонов) и особенно — фашистской «Фаланги и ХОНС». Лидер «Фаланги» Примо де Ривера 20 ноября был расстрелян республиканцами. Новый лидер Фаланги Мануэль Эдилья не обладал харизмой основателя движения и взял курс на подчинение фаланги Франко. Тот был не прочь взять в свои руки фашистскую организацию (и как инструмент управления, и как доказательство своего фашизма, необходимое для сохранения благосклонности Муссолини), но при условии полного подчинения фалангистов ему лично.

Хотя Франко и его генералы самоидентифицировались весьма многозначным термином «националисты», их идеология проявила свой фашистский характер, родственный итальянскому фашизму. Франко прямо и публично заявил в марте 1937 г.: «Для нас парламентаризм — причина нашего несчастья. Мы установили цеховой режим, который с малой разницей будет аналогичен режиму Италии и Португалии» ^[194]. Обращаясь к итальянскому послу, Франко снова подчеркнул эту мысль: «Итальянский народ, несомненно, однороден с нами в идеях, и поэтому понял и чувствует испанскую трагедию» ^[195].

Не только каудильо, но и его генералы в этот период исповедовали отчетливо фашистские взгляды. Гонсало Кейпо де Льяно стал искоренять «классовую борьбу» фашистскими методами. На подведомственном ему юге Испании он ликвидировал профсоюзы и в феврале 1937 г. создал «Делегацию труда» из «представителей рабочих» всех отраслей. Они должны были вести переговоры с представителями предпринимателей в палатах «Агрикультуры и торговли» и «Морской и промышленной индустрии». Такое странное соединение отраслей объяснялось, вероятно, тем, что генерал хотел свести число палат к минимуму. «Председателями этих палат остаются назначенные мною лица, являющиеся делегатами моего авторитета» ^[196], — разъяснял генерал.

Развернутое изложение своих взглядов дал генерал Мола, выступая по радио Саламанки 27 февраля 1937 г. По его мнению, нынешнее движение устойчивее предыдущих, в том числе авторитарно-монархических режимов Испании. Каждый из предыдущих испанских режимов имел фундаментальные недостатки. Монархия пала «вследствие отвращения и презрения, которое чувствовали подданные по отношению к правителям»; М. Примо де Ривера, при всем уважении к его диктатуре, «не смог определить цель ее осуществления», деятели республики — рабы еврейского и масонского интернационализма — забыли, что в пробудившихся к общественной жизни слоях «традиционный дух коллективной души крепче, чем материалистическое властолюбие». В отличие ото всех этих примеров, националистическое движение во главе с Франко имеет ясные цели, опирается на традиции страны и пользуется поддержкой всех классов. «Это доказывает энтузиазм, который все растет у масс, подтверждает постоянный прилив добровольцев (на деле как раз в это время Франко произвел мобилизацию пяти возрастов — добровольцев уже не было — А. Ш.), утверждают бури аплодисментов, с которыми встречает каждый раз публика нашего генералиссимуса» ^[197].