Великие психологи - С. И. Самыгин Страница 28

Неоднозначная реакция на идеи Гибсона вызвана, по-видимому, действием этих исторических сил, которые привели к специализации в психологии и к тенденции отдавать предпочтение вычислительным и нейрофизиологическим моделям, а не объяснениям психологов.

Стремление Гибсона сформулировать психологическую теорию процесса восприятия не вписывалось ни в концептуальные построения неврологии, ни в теории познания. По мере того как эти тенденции стали преобладать в этой области, всё меньше и меньше ученых отдавали себе отчет в том, что пытался сделать Гибсон, не говоря уже о понимании хода его размышлений. Вопросы, которые задавал себе Гибсон, были чужды основному направлению в психологии. Он спрашивал: «Почему вещи выглядят так, а не иначе?»; «Каким образом перцептивный контакт с миром обеспечивает основу знания?»; «Какова роль восприятия в становлении культуры?» Даже в его области исследований эти вопросы претерпели коренные изменения. Они звучали скорее так: «Какие процессы познания отличают долгосрочную память от краткосрочной?», или: «Какой тип обработки информации имеет место у морского конька?»

Сравнивая отклики на две книги Гибсона «Восприятие видимого мира» (1950) и «Органы чувств как перцептивные системы» (1966), можно увидеть, как перемены повлияли на репутацию Гибсона. Если первая книга послужила толчком к ряду значительных исследований, дебатов и разногласий, его вторая книга — по-видимому, самая значительная работа по психологии в XX столетии — была встречена почти полным молчанием (исключением была рецензия Боринга, 1967).

Между тем, «Психология познания» Ульрика Нейссера цитировалась повсюду. В книге Нейсссра давались указания, как применять понятия искусственного интеллекта и теории познания к экспериментальным моделям психологии. Психологи приняли подход Нейссера к обработке информации как способ обойти бихевиоризм; однако на момент написания книги они не проводили серьезных обсуждений более радикальной критики бихевиоризма в книге Гибсона.

Интересно то, что сам Нейссер заключил лишь тактический альянс с искусственным интеллектом и теорией познания; он утверждал, что психологи могут использовать эти методы для ответа на кардинальные вопросы психологии, те, например, которые ставили гештальт-психологи, Бартлетт и Фрейд. Нейссер всегда держал в поле зрения эти проблемы психологии и никогда не предлагал психологам отказаться от традиционных подходов ради неких вычислительных методик. Основной причиной последующего (1976) перехода Нейссера на гибсоновс-кую позицию являлось осознание того, что психология обработки информации, которую он так пропагандировал, отказывалась именно от тех вопросов психологии, которые он считал важными.

ГИБСОН И СОВРЕМЕННАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Хотя Гибсон знал, что к книге «Органы чувств как перцептивные системы» психологи традиционного направления отнеслись холодно, он был убежден в том, что психологическая теория восприятия предпочтительнее непсихологических моделей, которых придерживались многие другие исследователи. Он продолжал разрабатывать свою собственную экологическую версию такой психологической теории. В то же самое время он затратил много времени и усилий на рассмотрение состояния психологии и на те перемены, которые он наблюдал в этой области с 30-х и до конца 70-х годов. Многие из своих идей Гибсон изложил на бумаге и часто о них рассказывал, но ничего систематического по поводу своей критики не публиковал. Тем не менее в архиве Гибсона в Корнелле есть довольно много материалов по этой теме (эти материалы взяты из коллекции Джеймса Дж. Гибсона в Олинской библиотеке в Корнелле).

«Психология, по крайней мере, американская, это дисциплина второго сорта. Основная причина в том, что она не испытывает благоговейного страха перед предметом изучения. Психологи слишком неуважительно относятся к психологии» (1972). Как было хорошо известно Гибсону, великие ученые являются таковыми отчасти потому, что понимают сложности естественного мира.

Интеллектуальные гении всех времен — Ньютон, Дарвин, Эйнштейн — говорят о себе, как о детях, наблюдающих и пытающихся понять свой мир. Психология же издавна уклоняется от того, чтобы уделять соответствующее внимание сложности явлений этого мира. Существует широко распространенное заблуждение, что психологические феномены просты и все, что нам нужно — это перевести их в термины мозга, обработки информации или нейрохимии.

Восприятие является одной из областей, в которой легче всего распознать антипсихологический менталитет, доминирующий в психологии. Это происходит от того, что восприятие представляет собой категорию явлений, которую невозможно уподобить другим способам мышления. Восприятие — это не просто субъективная сторона стимуляции, как полагают неврологи. (В лучшем случае это относится к ощущениям.) С другой стороны, процесс восприятия не может быть только бессознательной обработкой информации (как полагают когнитивисты), так как при этом не учитываются динамические, внутренне мотивированные аспекты видения, слушания, чувствования и т. д. Большая часть исследований в области того, что в современной психологии называют «восприятием», связана либо с изучением стимулов и ассоциированных ощущений, либо с гипотезами о моделях бессознательных процессов, которые, как предполагается, помогают понять, что из себя представляют внешние источники ощущаемых стимулов. Между тем, психология эксплоративной деятельности — психологический анализ процесса и мотивов исследования окружающего мира — за три десятилетия после выхода в свет гибсоновской книги «Органы чувств как перцептивные системы» практически не развивалась. Это по меньшей мере странно, если учесть, что феномены психологии — вероятно, самые сложные из существующих на планете. Стало привычным слышать пустые слова о сложности человеческого разума, но, к сожалению, редко приходится видеть, чтобы трудной задаче описания и оценки этой сложности уделялось серьезное научное внимание.

Подобно многим сторонникам большой науки, психологи гордятся большим количеством новых фактов, выявленных в своих лабораториях, и своими постоянно совершенствующимися методиками. Однако набор фактов — это просто набор, если отсутствует более глубокое понимание, способное придать им стройность. Хуже того, «факты» в науке — вещь непостоянная. То, что сегодня похоже на факт, завтра может исчезнуть, если обнаружатся недостатки в предыдущих методиках. Кроме того, смысл очевидного факта может измениться с изменением теорий. «Проблемы нынешней психологии носят концептуальный характер, — говорил Гибсон (1971), — беда не в недостатке фактов, а в преобладании заблуждений». В одном из особенно циничных пассажей Гибсон (1978) охарактеризовал психологию как «попытку найти ответы на неправильно поставленные вопросы, изучение проблем, выбранных в качестве удобных для рассмотрения, а не относящихся к делу (т. е. проблем, которые легко выделять, контролировать, измерять и с которыми легко экспериментировать)».

МОЖЕТ ЛИ ПСИХОЛОГИЯ

ИЗУЧАТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ПРИРОДУ?

Почему Гибсон, всю свою жизнь посвятивший психологии, был в конечном итоге так разочарован положением дел в этой области знаний? Одна из причин, возможно, в нежелании психологов — даже в смежных областях — принимать во внимание некоторые из его самых важных критических замечаний по поводу психологического образа мыслей. Например, Гибсон утверждал, что восприятие изменяется в зависимости от того, является ли стимуляция наведенной или активно получаемой индивидом. Следовательно, в экспериментах на восприятие нельзя просто подавать стимулы объектам без попытки понять, какой тип эксплоративной деятельности может или пытается предпринять индивид, а затем следить за последствиями этой деятельности. Довольно известна критика Гибсоном (1960, 1963, 1966) понятия стимула в психологии. Несмотря на эту совершенно ясную оценку, практически никто из экспериментаторов не принял во внимание эти концептуальные изменения, главным образом из-за сложностей, которые они могли внести в проверку правильности эксперимента.