Ференц Лист - Мария Залесская Страница 28

Вдохновленный любовью, Лист написал тогда свое первое венгерское произведение «На память от Ф. Листа, две венгерские темы. Париж, 21 мая 1828» (Zum Andenken von F. Liszt, zwei Sätze ungarischen Charakters. Paris, den 21 Mai 1828), представляющее собой вариации на мелодии вербункошей, которые Лист слышал еще в Вене на концертах Бихари. Любовь к женщине пробудила в композиторе образы давно покинутой родины.

Тридцатого июня 1828 года давно болевшая мать Каролины скончалась. Лист, недавно потерявший отца, как никто другой понимал и поддерживал возлюбленную, горе сблизило их еще больше. Он уже подумывал официально просить у графа де Сен-Крика руки его дочери. В ожидании официальной помолвки Ференц и Каролина даже обменялись кольцами с выгравированной на ободке латинской надписью: Expectans expectavi — «Я терпеливо жду».

Но чуда не произошло. После смерти романтически настроенной графини де Сен-Крик безродному учителю музыки тут же вежливо, но твердо дали понять, что брак с представительницей одной из аристократических фамилий Франции для него невозможен. Занятия музыкой были прекращены, Каролина спешно увезена из Парижа в родовой замок (влюбленным даже не удалось проститься), а двери графского дома навсегда закрылись для Ференца…

Лист понял, что потерял Каролину навсегда. Эта утрата едва не сломила его. Он затворился дома, в течение нескольких месяцев никуда не выходил, никого не принимал, отменил все уроки. Целыми днями он лежал на диване, много курил… Казалось, жизнь потеряла всякий смысл. 23 октября 1828 года, на следующий день после семнадцатилетия Ференца, газета «Ле Корсэр» (Le Corsaire) напечатала некролог «Смерть молодого Листа» (во многих биографиях музыканта сообщается, что некролог был напечатан в газете «Л’Этуаль» (L’Etoile); однако она не издавалась с августа 1827 года).

Анна Мария с чуткостью и деликатностью матери пыталась чем-нибудь помочь сыну, поддержать его, облегчить сердечные страдания. Сам же Лист видел лишь один выход. Желание окончательно покинуть несправедливый мир и полностью посвятить жизнь Богу снова овладело его душой. Ференц серьезно задумался над поступлением в Парижскую семинарию.

Однако он не принадлежал самому себе. Он обязан обеспечивать мать, а значит, должен хотя бы изредка, Скрепя сердце давать концерты и уроки. «В этот же период я в течение двух лет был болен. За время этой болезни мое неукротимое стремление к вере и самопожертвованию нашло свой исход в строгом искусе католицизма. Мой пылающий лоб склонялся к сырым ступеням церкви Sain-Vincent-de-Paul. Мое сердце истекало кровью, моя мысль смирилась. Женский образ, целомудренный и чистый, как алебастр священных сосудов, был жертвой, которую я в слезах приносил христианскому Богу. Отречение от всего земного стало единственным стимулом моей жизни. Но столь абсолютная замкнутость не могла продолжаться вечно. Нужда — эта старая сводня между человеком и злом — вырвала меня из моего посвященного созерцанию уединения и часто ставила меня перед публикой, от которой зависело как мое существование, так и существование моей матери. Юный и болезненно чуткий, каким я был тогда, я мучительно страдал от соприкосновения с внешними обстоятельствами, которые влекла за собой моя профессия музыканта и которые меня ранили особенно глубоко, ибо мое сердце было целиком наполнено мистическим чувством любви и религии» ^[121], — писал впоследствии Лист.

Мудрый аббат Барден неизменно находился рядом. Именно ему, как в свое время Адаму Листу, удалось внушить Ференцу спасительную мысль, что тот «должен жить ради матери, ради музыки и ради себя самого». Лист вновь был остановлен на пути к принятию духовного сана и возвращен на путь служения Искусству.

Можно сказать, что воскресение Листа после «любовной смерти» началось ненастным ноябрьским утром 1828 года, когда зашедший к нему друг и ученик Вильгельм фон Ленц ^[122] принес с собой несколько фортепьянных произведений Вебера. Лист, на радость матери, согласился немного помузицировать… Нельзя сказать, что Лист открыл для себя Вебера, творчество которого было хорошо известно ему с детства. Однако именно веберовская музыка стала первым робким шагом на пути выздоровления от душевного недуга.

Для Каролины де Сен-Крик разлука с Ференцем стала роковой. По настоянию отца, жаждавшего поправить финансовое положение семьи с помощью выгодного замужества дочери, в 1830 году она стала женой графа Бертрана Люсьена Мари д’Артиго (d’Artigaux; 1801–1879). Девушке, познавшей в юности романтическую влюбленность, трудно примириться с союзом по расчету. Каролина не была счастлива в браке. Ни она, ни Ференц не смогли окончательно забыть друг друга. В 1844 году во время концертной поездки Листа по Южной Франции и Испании они встречались мимоходом в По (Раи) — неподалеку располагалось большое имение графа д’Артиго. После возвращения Лист послал Каролине драгоценный бирюзовый браслет, привезенный им из поездки в Санкт-Петербург в 1843 году ^[123]. В 1853-м Каролина послала Листу несколько писем ^[124]. В завещании Листа, написанном 14 сентября 1860 года, есть весьма характерные строки: «В заключение я также прошу Каролину [Витгенштейн] послать мадам Каролине д’Артиго, урожденной графине Сен-Крик (в По, во Франции), один из моих талисманов, вставленный в кольцо…» ^[125]

Это распоряжение Листа душеприказчикам выполнять не пришлось — он пережил свою первую возлюбленную: Каролина скончалась в 1872 году в 60 лет…

1829 год в жизни Листа можно смело назвать «годом литературы и философии». Словно внезапно осознав явную недостаточность своих знаний, он начал читать всё, что попадалось под руку: словари и справочники (таким своеобразным способом Лист восполнял пробелы образования), сочинения французских просветителей, античных философов и, конечно же, своего друга Гюго.

Пьеса Гюго «Марион Делорм» стала для Листа одной из самых любимых, спектакль он смотрел неоднократно. В центре драмы — образ куртизанки Марион Делорм; любовь к незаконнорожденному романтическому юноше Дидье нравственно возвышает и перерождает героиню. «Марион Делорм» явилась своеобразным символом, воплощением сознания XIX века. Романтики из самых разных слоев общества по всей Европе считали произведение Гюго, как бы сегодня сказали, культовым. Характерно, что много лет спустя, в 1881 году, венценосный покровитель Рихарда Вагнера баварский король Людвиг II (1845–1886) также несколько раз посетил представление этой драмы и настолько полюбил ее, что даже взял себе в качестве «псевдонима для друзей» имя одного из ее героев, маркиза Саверни — беспечного баловня судьбы, жертвующего собой ради Дидье, однажды спасшего ему жизнь.