Михаил Орлов - Александр Бондаренко Страница 28

…Уже не первый час гремела музыка, ярко горели сотни свечей, сделав невидимыми звёзды на чёрном ночном небе, по навощённому паркету стремительно летали танцующие пары. Не имеет смысла уточнять, что почти все кавалеры были при эполетах… В торжественной этой суете никто и не заметил, как к генерал-адъютанту Александру Дмитриевичу Балашову ^[81], министру полиции, подошёл офицер в запылённом мундире с адъютантским аксельбантом… Через несколько минут генерал, не привлекая ничьего внимания, подошёл к императору с важным секретным донесением…

В отличие от известной сцены в любимом миллионами наших соотечественников кинофильме «Гусарская баллада», здесь бал прерывать не стали и патетических речей никто не говорил. Александр I пробыл в зале ещё около часу, «очаровывая всех своей изысканной любезностью», после чего незаметно исчез, подхватив под руку генерала Барклая де Толли. Потом, один за другим, стали уходить предупреждаемые генералы — впрочем, немногие… К императору был вызван государственный секретарь вице-адмирал Шишков ^[82], более прославившийся не как флотоводец, но как литератор. По этой причине ему и было поручено написать два документа о вторжении войск Наполеона: приказ по армиям и рескрипт санкт-петербургскому главнокомандующему фельдмаршалу графу Салтыкову.

Архаичный стиль, присущий Шишкову, был здесь вполне уместен:

«Провидение благословит праведное Наше дело. Оборона Отечества, сохранение независимости и чести народной принудили Нас препоясаться на брань. Я не положу оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве Моём».

Около 10 часов утра в кабинет государя был вызван генерал Балашов. Разговор с ним Александр начал так:

«Ты, верно, не ожидаешь, зачем Я тебя призвал? Я намерен тебя отправить к Наполеону… Наполеон присылал ко Мне своего генерал-адъютанта графа Нарбонна, бывшего когда-то военным министром: в соответственность этому решился Я отправить тебя. Хотя, впрочем, между нами сказать, Я не ожидаю от этой посылки прекращения войны; но пусть же будет известно Европе и послужит новым доказательством, что начинаем войну не Мы. Я дам тебе письмо к Наполеону. Будь готов к отъезду».

Эпизод этот общеизвестен, он подробно изложен графом Толстым в начале третьего тома «Войны и мира», однако реальный его смысл понятен очень и очень немногим…

В частности, в официальной версии разговора Александра I с его генерал-адъютантом (мы не думаем, что их общение ограничилось лишь несколькими красивыми фразами) упоминается генерал-адъютант императора Наполеона — дивизионный генерал граф Луи Мари Жак Альмарик Нарбонн-Лара. Наполеон прислал его к «брату своему» Александру с поздравлениями по поводу его благополучного прибытия в Вильну.

А вот что написал в мемуарах руководитель Высшей воинской полиции — российской военной контрразведки — Яков Иванович де Санглен, прекрасно знавший истинную цель поездки французского генерала:

«От поставленного мною полицмейстера в Ковне майора Бистрома получил я через эстафету уведомление о приезде Нарбонна просёлками, дабы он не видел наших артиллерийских парков и прочего, что и было исполнено.

По приезде Нарбонна в Вильну приказано было мне государем иметь за ним бдительный надзор.

Я поручил Вейсу ^[83] дать ему кучеров и лакеев из служащих в полиции офицеров. Когда Нарбонн по приглашению императора был в театре, в его ложе, перепоили приехавших с ним французов, увезли его шкатулку, открыли её в присутствии императора, списали инструкцию, данную самим Наполеоном, и представили её Государю. Инструкция содержала вкратце следующее: узнать число войск, артиллерии и пр., кто командующие генералы? Каковы они? Каков дух войск и каково расположение жителей? Кто при Государе пользуется большою доверенностью? В особенности узнать о расположении духа самого императора, и нельзя ли свести знакомство с окружающими его?»

Как сказано, Нарбонн был приглашён в театр самим Александром — при том, понятно, что французскому бригадному генералу было «не по чину» сидеть в ложе с русским государем, поэтому там он пребывал в одиночестве, но уйти оттуда до конца спектакля было невозможно. Этакая изящная мышеловка!

Нет смысла объяснять, что русскому министру полиции была уготована примерно та же участь в Главной квартире французского императора… Значит, никаких разведывательных заданий он выполнять не мог. Государь, как он сказал, и не ждал никакого реального результата от этой поездки. Тогда почему же он направил к Наполеону с пустым «визитом вежливости» именно Балашова, говоря современным языком, — опытного оперативника? К тому же очень близкого к себе человека, надёжного и преданного, которому перед отъездом из Петербурга он сказал так: «Я хотел бы разорвать тебя на две части, чтобы одну оставить тут, а вторую взять с собой!» Думать, что всё дело в «соответственности» — мол, они прислали к нам бывшего министра, а мы посылаем к ним действующего, — нелепо, не та ситуация была, чтобы углубляться в такие мелочи.

Неужели при Главной квартире императора было мало бездельников с «густыми» — то есть генеральскими — эполетами, весьма родовитых и чиновных? Но всё же выбор государя пал именно на Балашова…

«Ночью государь вторично потребовал Балашова, прочёл ему своё письмо к Наполеону и на словах добавил, что переговоры могут начаться тотчас, но при условии отступления французской армии за нашу границу, а “в противном случае даю Наполеону обещание: пока хоть один вооружённый француз будет в России, не говорить и не принимать ни одного слова о мире”».

В письме французскому императору говорилось:

«Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из-за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, — то я оставляю без внимания всё происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае, я буду принуждён отражать нападение, которое не было ничем возбуждено с моей стороны. Ваше Величество ещё имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.

Александр».

Трогательно до наивности! Можно подумать, что Наполеон Бонапарт спал и видел, как бы войти в историю в роли «миротворца»…

Итак, министр полиции был отправлен к французскому императору с совершенно пустым поручением — причём в то самое время, когда он был очень нужен императору, авторитет которого тогда был весьма невысок, и даже существовала реальная угроза его устранения с престола.

Ключ к пониманию, почему так произошло, возможно найти в двух строчках из дневника всё того же прапорщика Дурново — запись от 13 июня: