История запорожских казаков. Борьба запорожцев за независимость. 1471–1686. Том 2 - Дмитрий Яворницкий Страница 28

Только 18 июня вождь с остальным войском, бывший, как упомянуто выше, в морском походе, возвратился в стан. Он встретил татар при очаковской переправе, имел с ними две схватки, одну на воде, другую на суше, причем казаки взяли в плен раненного в колено знатного татарина, по имени Белена, из числа царских придворных. Но так как турецкие силы, оберегавшие татар от опасности, были слишком значительны, именно состояли из 8 галер, 15 каравелл и 150 сандалов, то казаки принуждены были отступить и не могли воспрепятствовать переправе.

Расспрашивая Белена через переводчика о силах и намерениях татар, я узнал, что хан выступил в поход с двумя царевичами и 80 000 человек, из которых, впрочем, не более 20 000 вооруженных и способных к войне; и что они должны были, нигде не останавливаясь надолго, прямо идти в Венгрию. Сверх того, я узнал, что в Перекопской орде оставалось немного больше 15 000 человек и что хан их, извещенный еще до выступления о некоторых неудачах, которые турки потерпели от венгерского народа его императорского величества, очень неохотно выступают в поход.

Июня 19-го дня, поутру, вождь посетил нас вместе с некоторыми старшинами и затем принимал у себя. После обеда они выслушали московского посла, который, вручив подарки, открыто изложил перед колом то же самое, о чем говорил со мною раньше в дороге. Но прежде чем выслушать его, вождь прислал к нам из кола с просьбою, чтобы аудиенция, данная московскому послу раньше, нежели нам, не послужила поводом к недоразумению, ибо им хорошо известно, что его императорское величество стоит выше всех других европейских монархов и что поэтому его послов следовало бы выслушать первыми. Но так как они предполагали, даже отчасти убедились в том, что москвич должен был высказать соображения относительно вербовки сил его императорским величеством, то поэтому они сочли уместным предварительно выслушать его.

Июня 20-го дня мы имели аудиенцию и представили письменно в коле наше поручение о вербовке войск. После этого казаки, пригласивши нас выйти из круга, прочли публично нашу грамоту и потребовали, чтобы каждый высказал о ней свое мнение. Когда же, после двукратного воззвания вождя, все продолжали молчать, то присутствующие разделились, как это у них принято при обсуждении важных дел, и образовали два кола: одно, состоящее из старшин, и другое из простого народа, называемого у них чернью. После долгих совещаний чернь, наконец, обычными возгласами выразила свое согласие вступить на службу его императорского величества, в знак чего бросали вверх шапки. После этого толпа бросилась к другому колу-старшине, угрожая бросить в воду и утопить каждого, кто будет против этого мнения. Поэтому старшины тотчас же согласились на все, не смея противоречить черни, столь сильной и могущественной, когда она приходит в ярость, и только требовали переговорить с нами об условиях. Избраны были 20 депутатов, и нас снова пригласили в коло.

Тогда эти депутаты, усевшись на земле посреди большого кола, образовали маленькое коло и после долгих совещаний пригласили нас к себе; мы пришли и уселись среди них. Тогда они изъявили нам свою готовность поступить в службу его императорского величества, не щадя своей жизни. Они по существу согласны были двинуться в Молдавию, переправиться через Дунай и вторгнуться в Турцию, но для исполнения этого предложения оказались многие препятствия, которые удерживали их и заставляли совершенно отказаться: во-первых, они не имели достаточного количества лошадей ни для самих себя, ни под орудия, так как татары во время семи разновременных набегов, предпринятых в течение минувшей зимы, захватили и угнали более двух тысяч лошадей, которых после того не осталось и четырехсот; во-вторых, они не решаются вступить в Молдавию в столь ограниченном количестве наличного войска, именно около 3000 человек, так как трудно полагаться на господаря, да и сами молдаване от природы непостоянный, изменнический народ, вероломство которого хорошо известно казакам. В-третьих, при столь незначительном вознаграждении и при такой неопределенности наших предложений они не могли вступить с нами в договор относительно службы, как мы того требовали, равно как и предпринимать такой дальний поход. Потому они требовали, чтобы я облегчил им пути и средства, как запастись лошадьми; они осведомлялись, не взялся ли бы я выхлопотать у брацлавского воеводы несколько сот лошадей, как для них самих, так и под орудия.

Притом они утверждали, что не имеют обыкновения поступать на службу и идти в поход при неопределенности условий и потому желают, чтобы я заключил с ними договор от имени его императорского величества относительно трехмесячного жалованья и продовольствия их самих и лошадей; тогда они согласны принять предложение и подумают, что делать дальше. На это я ответил относительно лошадей, что мне, как иностранцу, незнакомому с Польшей, трудно советовать им что-нибудь; но я не сомневаюсь, что, поднявшись вверх по Днепру, они могут запастись лошадьми в своих городах и селах, где они родились и выросли и где у каждого были родные и знакомые; брацлавский воевода [князь Януш Збаражский], как большой друг их, также мог бы снабдить их лошадьми, если бы они того потребовали. Что же касается жалованья, то я не могу входить с ними в переговоры, не будучи уполномочен на то. Его императорское величество иначе бы распорядился, если бы они раньше заявили эти требования, и, вероятно, все дело приняло бы другой оборот. Что касается молдавского господаря, то я уверен, что он, при нашем прибытии, объявит себя на стороне императора. Поэтому я советовал им ввиду оказанных его императорским величеством милости и доверия, выразившихся в том, что, несмотря на дальний и опасный путь, он прислал им в самый их стан столько значительных и великолепных даров и почестей, равных которым они никогда не получали от другого монарха, со своей стороны оказать доверие его императорскому величеству и, согласно его желанию, подняться вверх по Днепру на Украину, где к ним, без всякого сомнения, тотчас пристало бы много народа; тогда можно было бы со значительными силами пройти Валахию до Дуная, настичь татар и преградить им дальнейший путь. Исполнивши это, они могут быть уверены в том, что его императорское величество, как верховный монарх, не станет поступать вопреки своему достоинству и величию, а, напротив, убедившись в их доброй воле и преданности и усмотревши начало этого в их службе, – наградит их с такою щедростью, которая может значительно превзойти требуемое ими жалованье, на славу себе и к их вящей выгоде. На это они снова отвечали мне и призывали Бога в свидетели, что все они охотно готовы служить его императорскому величеству, но что существуют важные причины, уже выслушанные мною, препятствующие им на этот раз предпринимать столь отдаленный поход. Тем не менее, чтобы его императорское величество мог убедиться в их покорнейшей преданности, они намерены немедленно отправить к нему своих послов, уполномоченных заключить с императором условие относительно их содержания, между тем они обещают сами позаботиться о приобретении лошадей и не оставаться в бездействии, но ради службы императору готовы отправиться в море и, если погода будет благоприятствовать, употребить все усилия к тому, чтобы напасть на Килию и Бабадаг, два знаменитых турецких города, лежащие на Дунае выше его устья в Черное море, или же попытаются разрушить Перекоп, главный город крымских татар, отстоящий всего в 26 милях от Сечи по прямому пути, но если ехать морем, то расстояние несколько больше. На это я отвечал, что задуманный ими морской поход, при других обстоятельствах, мог бы считаться услугою, но так как он не соответствует планам и намерениям его императорского величества, то, по моему мнению, не может считаться за особую заслугу, тем более что не преградит пути во владения императора татарам, которые уже переправились за Днепр и теперь находятся на пути в Венгрию, и не отвлечет части турецких сил. Между тем эти два предмета и составляют собственно главную цель нашего посольства. Итак, я по-прежнему предложил от имени его императорского величества тотчас подняться, двинуться в Валахию, постараться настигнуть татар и преградить им путь в Венгрию; тогда им можно будет от границ Валахии снарядить посольство к императору для переговоров относительно их продовольствия. Без всякого сомнения, его императорское величество, видя, что они не остаются в бездействии, а, напротив, служа ему, храбро действуют против неприятеля, тем с большею милостью и благосклонностью отнесется к их просьбе при переговорах.