Газзаев - Анатолий Житнухин Страница 28

После этих слов отнюдь не преувеличением выглядит мнение Аркадия Галинского, который считал, что Газзаев был недооценен: «Родись он в Бразилии или в какой-то из стран Западной Европы, где личность на первом плане… (курсив мой. — А. Ж.), быть бы ему звездой первой величины. Это игрок не нашей системы…»

Господствовавший тогда в общественном сознании принцип коллективизма бездумно проецировался на все сферы жизни, включая спорт и, естественно, футбол. Очевидная истина, что футбол игра коллективная, нередко трансформировалась в примитивное понимание роли отдельного игрока: главное — не передержать мяч и вовремя отдать пас. При подборе игроков в первую очередь стала оцениваться не их индивидуальная одаренность, а способность выполнять «большой объем работы». Многие тренеры становились заложниками всевозможных схем и моделей организации игры, в которые талантливые игроки часто «не вписывались».

Кстати, те же бразильцы — родоначальники многих прогрессивных тактических построений, в том числе «диагонали», а затем и логично вытекающей из нее системы «4–2—4» — исходили прежде всего из индивидуальных возможностей своих игроков. В связи с этим любопытна их собственная убежденность, что в эпоху бразильской «Золотой сборной» одновременно использовались две модели построения — «4–2—4» и «4–3—3». Такая гибкость достигалась за счет исключительной мобильности и универсальности левого крайнего нападающего — знаменитого Загало. А прославленный клуб «Сантос» успешно использовал схему «4–2—4» в то время, когда она считалась уже безнадежно устаревшей. Причина одна: в команде собрались четыре выдающихся нападающих во главе с Пеле.

Как здесь еще раз не вспомнить высказывание Газзаева-тренера о том, что если бы он располагал пятью классными нападающими, всех бы ставил в основной состав.

В годы игры Газзаева далеко не всем тренерам, зажатым в рамки «нашей системы», нужны были личности и «партизаны». Его вовремя рассмотрел Волчок, и не ошибся. Не случайно Юрий Семин считал Валерия лучшим приобретением «Локомотива» в эпоху семидесятых — восьмидесятых годов. С Газзаевым, как мы уже знаем, связывал большие надежды Александр Севидов. Впрочем, Валерий получал приглашение и от возглавлявшего тогда московский «Спартак» Константина Бескова, но оно последовало уже после того, когда был решен вопрос с его переходом в «Динамо».

По достоинству оценил Газзаева Никита Симонян, включая его в сборную СССР. Сыграло свою роль в этом и то, что Симонян, целиком сосредоточившись на работе в сборной, был свободен от клубных пристрастий. «Конечно, — вспоминал позднее Никита Павлович, — тренеру приходилось поломать голову над тем, как „вписать“ этого неординарного форварда в состав. Однако если это получалось, Газзаев, оставаясь солистом, ассистировал партнерам первоклассно. А вот попытки переделать его игру, подстроив под кого-то из именитых партнеров, оказывались бесполезны. Тогда яркий форвард утрачивал свои лучшие качества, свою индивидуальность».

В первые месяцы после перехода в «Динамо» казалось, что все складывается как нельзя лучше. Тем более что в феврале 1979 года, находясь на предсезонной подготовке сборной команды СССР в Италии, Газзаев отличился в товарищеском матче против итальянской сборной. Надо сказать, что итальянцы выставили в некотором роде экспериментальный состав из футболистов, которые бьши включены в команду под давлением спортивной прессы. В свою очередь, Симонян провел блестящий эксперимент в линии атаки, включив в нее Олега Блохина, Владимира Гуцаева и Валерия Газзаева. Обладая, помимо великолепной техники, превосходными скоростными качествами, они буквально растерзали оборону итальянцев. В этой встрече, закончившейся со счетом 3:1, Валерий сам забил один мяч и сделал голевую передачу.

А вскоре и «Динамо» подтвердило серьезность своих намерений, прекрасно проведя кубковые игры зонального турнира в Чимкенте и обыграв затем в одной четвертой финала Кубка СССР «Спартак» с крупным счетом 3:0. Общий итог первых официальных встреч сезона впечатлял: ни одного пропущенного мяча при четырнадцати забитых.

Газзаев уверенно вошел в основной состав. Севидов не сковывал инициативу Валерия жесткими установками, позволял ему оставаться в привычной стихии на роли солиста. Но при этом опытный тренер исподволь начинал лепить из него образ командного игрока, приучая к видению поля, взаимодействию с партнерами, своевременному острому пасу. Газзаеву импонировала доброжелательная, но твердая манера поведения Севидова, вызывающая у футболистов уверенность в собственных силах и возможностях.

Пожалуй, никогда еще Валерий не находился в таком безоблачном состоянии, не играл и не тренировался с таким удовольствием, как ранней весной 1979 года. Но оказалось, что тучи уже сгустились.

Он проходил подготовку в составе сборной команды страны, когда «Динамо» совершало то злополучное турне по США. Главная цель, которую преследовала эта поездка, — набрать необходимые физические кондиции после зимнего перерыва. Первую игру из серии товарищеских встреч по мини-футболу проиграли с сухим крупным счетом — соперника явно недооценили, к тому же столкнулись с непривычной манерой игры, да и Пильгуй оказался в «разобранном» состоянии. Тут и вызвался к Севидову на роль консультанта бывший его хороший знакомый по Киеву, большой знаток и любитель футбола Семен Кац. В свое время его хорошо знали все игроки и тренеры киевского «Динамо», так как он постоянно оказывал им услуги по ремонту автомашин. В США он оказался в качестве эмигранта, но за футболом по-прежнему следил и регулярно ходил на встречи местных команд.

Как водится, по случаю такой встречи засиделись в ресторане. Те, кто в эти годы выезжал за границу, знает, что подобное общение хотя и не рекомендовалось, но уже не выглядело чрезмерно предосудительным. Видно, были у Александра Александровича, с его независимостью и прямотой суждений, серьезные недоброжелатели, так как по возвращении в Москву этот случай сумели представить как неблаговидный проступок. Севидова, носившего, к тому же, звание подполковника МВД. Разбирательство проводили руководители Центрального совета спортобщества «Динамо».

Никто из авторитетных ветеранов команды за своего тренера не вступился, и напрасно обращался к ним Газзаев: «Что же вы молчите?» Председателю Центрального совета П. С. Богданову Валерий заявил прямо: «Не будет Сан Саныча, я тоже уйду из команды». После такого заявления обрабатывали его двое суток: в ход шли убеждения, увещевания, намеки на туманность перспективы… Севидова убрали, Газзаеву его строптивость простили. Вспоминая этот случай и последующие свои конфликты с динамовским руководством, Валерий Георгиевич оценивает их следующим образом: «Спасало, наверное, то, что я был нужен как игрок».

Известный журналист Павел Алешин так описывает ситуацию, сложившуюся тогда в команде: «После расправы над Севидовым на „Динамо“ словно упала печать проклятия: до сих пор прославленный в тридцатые — семидесятые годы клуб так и остается одиннадцатикратным чемпионом страны за счет заслуг его прошлых поколений. И ведь тренеры в команду приходили именитые. Но никто из них не смог по достоинству оценить севидовское наследство, продолжить начатое им. Один вдруг стал волевым путем насаждать свой авторитет в команде, затеял, как образно выразился тогдашний партнер Газзаева Александр Маховиков, „типичную бодягу рядового советского коллектива“. Другой принялся омолаживать команду, средний возраст которой колебался в районе двадцати шести лет. Третий объявлял: завтра играем, как англичане. „Как это?“ — спрашивали его. „Не знаете, что ли? 'Вырезаем' всю среднюю линию соперников, полностью подавляем их“. — „А как вырезать, чем?“ Перед следующим матчем новый лозунг; играем, как голландцы… Потом — как бразильцы… А в результате футболисты окончательно запутались, забыли, как вообще им надобно играть».