Загадки и легенды русской истории - Сергей Казаков Страница 28

События развивались с невероятной быстротой. Заговорщики из полков рязанского дворянина Прокопия Ляпунова, одного из главных организаторов заговора, захватили наплавной мост через реку Крому и блокировали его от захвата верными режиму людьми. Немецкие наемники посчитали единственно верным не вмешиваться в развернувшееся сражение, предпочтя в боевой готовности наблюдать со стороны. Главный воевода артиллерии, пока еще правительственных войск, не рискнул открывать огонь, опасаясь большого кровопролития в схватке с непредсказуемым концом. По определению Р. Скрынникова, события в лагере московской армии развивались с той же неумолимой последовательностью, что и события в северских городах в начале похода Самозванца.

Прозвучал сигнал трубача, и конные отряды казаков Корелы и Беззубцева ринулись с вершины холма вниз к мосту, где ратники Ляпунова, державшие мост, открыли им путь сквозь свое войско. Ворвавшись в деморализованный лагерь, казаки сразу же устремились в места размещения артиллерии, заранее сообщенные им заговорщиками. Там находились наиболее ярые противники Лжедмитрия. В панике те побежали, донцы же, догонявшие их, секли их плетьми, но не рубили, приговаривая “Потом в бой не ходите против нас!”». Оружие, возможно, по молчаливому согласию сторон (как это объяснить иначе?), не применялось. Армия Годунова прекратила свое существование и разбежалась. Жак Маржерет, наемник на военной службе у Годунова, в дальнейшем перешедший на службу к Лжедмитрию I, указал в своих мемуарных «Записках…»: «…Воеводы и армия пустились бежать в Москву, бросив в окопах все пушки и военные припасы. Изо дня в день города и замки сдавались Дмитрию, который выступил из Путивля навстречу армии» {54}.

В течение трех суток остатки годуновской армии большими толпами шли через Москву, возвращаясь в родные места. И когда московский люд спрашивал их, отчего они так поспешно, бросив оружие, бегут из-под Кром, то бывшие царские ратники «не умели ничего ответить» (Исаак Масса). Так завершилась многомесячная осада Кром. Теперь путь Самозванцу на Москву был открыт.

Вслед за разгромом правительственных войск в Москве началась паника, со дня на день в столице ожидали появление повстанческой армии. В лагере Самозванца созрело решение организовать в Москве переворот и обеспечить новому царю торжественный въезд. Лжедмитрию не хотелось начинать свое царствование с боев за столицу. Несколько раз посланники Лжедмитрия проникали в русскую столицу с целью подготовки «всеобщего мнения» в пользу своего царя, но все они попадали либо в тюрьму, либо на виселицу. После снятия осады Кром «спецназ» атамана Корелы вновь оказался в распоряжении будущего государя. Казаки двинулись на Москву. Обойдя на Оке заслоны и сторожевые посты правительственных войск, отряд Андрея Корелы форсировал водный рубеж и 31 мая стал лагерем в шести километрах от Москвы. О том, какова была реакция московских правителей в столице на появление людей Корелы у стен Москвы, очень точно подметил Р. Скрынников:

«Если бы у стен Москвы появились полки П.Ф. Басманова и братьев Голицыных (воеводы, перешедшие под знамена Лжедмитрия. — Авт.), они не произвели бы такого переполоха, какой вызвали казаки. Само имя Корелы было ненавистно боярам и столичному дворянству, пережившим много трудных месяцев в лагере под Кромами. Власть имущие имели все основания опасаться того, что вступление казаков в город послужит толчком к общему восстанию. Как только богатые («лучшие») люди узнали о появлении Корелы, они тотчас начали прятать имущество, зарывать в погребах деньги и драгоценности. Правительство удвоило усилия, чтобы как следует подготовить столицу к обороне. Весь день 31 мая по городу возили пушки и устанавливали их на крепостных стенах» {55}.

Все эти приготовления, тем не менее, не помогли. В отряде Корелы находились два агента Лжедмитрия, имевшие задание чрезвычайно сложное и опасное. Они должны были доставить в Москву и публично огласить личное обращение Лжедмитрия к московской думе и государственным чинам. Это были бывший царицынский воевода Наум Плещеев и дворянин Гаврила Пушкин. Пушкин, как гласят летописи, сам напросился на то, чтобы «над царевичем Федором промышлять и московских людей прельщать и на ростригино имя их крестному целованью Москву подводить». Другим поручением Лжедмитрия Кореле было требование перерезать ярославскую дорогу, поскольку по ней шло непрерывное снабжение столицы хлебом из замосковных городов с северного направления, пока еще сохранявших верность правительству. Эту задачу отряд Корелы выполнил.

Фантастика продолжалась. Отряд Корелы привлек на свою сторону мужиков из подмосковного Красного села и, смешавшись в их толпе, маскируя оружие, совершил еще одну невероятную операцию: 1 июня в 9 часов утра казаки Корелы и красносельские мужики, пройдя через все усиленно охраняемые укрепления города, проникли в самый центр Москвы, в Китай-город, и с лобного места на Красной площади посланцы Лжедмитрия Плещеев и Пушкин при большом стечении народа огласили послание Лжедмитрия к населению. Прослышав, что в Москве появились посланцы «царевича Дмитрия», на Красную площадь устремился едва ли не весь город. Под шум разгоревшегося спора казаки Андрея Корелы поставили точку в «подземных войнах»: они неожиданно и дружно напали на охрану московских тюрем и освободили большое количество узников годуновского режима, немедленно доставив их на Красную площадь. Эффект от появления у Лобного места сотен истерзанных пытками людей был сродни взрыву порохового погреба — в Москве началось народное восстание против существующей власти. Подлинными героями восстания были не перешедшие на сторону Самозванца дворяне, а «черные люди» — низы столицы и вольные донские казаки во главе с атаманом Андреем Корелой.

Разгром был неслыханный. Царский дворец был взят без боя — дворцовая охрана разбежалась. Были разгромлены подворья бояр, причем не только сторонников Годуновых. Это был первый в истории Москвы государственный переворот, завершившийся победой повстанцев. Все усилия правительственной пропаганды, направленные на дискредитацию и обличения в самозванстве нового царя, не помогли — народ, как утверждали исследователи Смуты, имел собственное представление о правлении Годуновых. И отказал им в доверии, поддержав того, кто вошел в историю под именем Лжедмитрия I.

Судьба Андрея Корелы доподлинно неизвестна. Три недели после переворота его отряд находился в Москве. 20 июня Лжедмитрий торжественно вступил в столицу. Казачьи отряды и польские наемники заняли Кремль и все ключевые точки в городе. Корела был назначен начальником охраны царя в Кремле. Московские бояре приложили все усилия для того, чтобы ненавистные им казаки и «ляхи» были удалены из Москвы. Оскорбительное поведение поляков, выразившееся в неуважении ими православных обычаев, помогло боярам добиться от царя решения о роспуске иностранного наемного войска. Заодно были распущены и казачьи отряды. Натерпевшиеся от казаков Корелы в Кромах московские бояре рассматривали их как символ собственного унижения и народных антиправительственных сил. По свидетельству голландца Исаака Массы, все казачье войско, более 4 тысяч человек, было щедро одарено новым царем. В Москве остался только сам Корела и его отряд — ветераны обороны Кром. Р. Скрынников в своих работах назвал Корелу выдающимся предводителем повстанцев. Лжедмитрий I лично пожаловал ему государственные чины и большую сумму денег. В книгах записи Кирилл о-Белозерского монастыря сохранилась запись о том, что «казак Андрей Тихонов сын Корелы дал 3 золотых и 2 гривны денег» в виде пожертвования. Дальнейший след его теряется в московских кабаках. Скорее всего, Корела покинул Москву, чем и избежал участи, постигшей Лжедмитрия I, убитого подлым образом через год после восшествия на престол.