Польский крест советской контрразведки. Польская линия в работе ВЧК-НКВД. 1918-1938 - Александр Зданович Страница 27

Многие советские политические руководители тоже осознавали неизбежность военного столкновения с Польшей. В. Ленин, выступая 25 февраля 1920 г. перед достаточно далекими от военной сферы людьми на Всероссийском совещании заведующих внешкольными подотделами губернских отделов народного образования, заявил следующее: «…у нас есть точные сведения, что Польша совершает перегруппировки войск, рассчитанные на наступление» ^[215]. В телеграмме члену Реввоенсовета Западного фронта И.С. Уншлихту, датированной 11 марта, председатель Совнаркома и вождь большевистской партии подчеркнул необходимость и своевременность «дать лозунг подготовиться к войне с Польшей» ^[216]. Лозунги, конечно же, были нужны. Однако реального укрепления войск Западного фронта пока не происходило. Об этом свидетельствует докладная записка командования фронта главкому Красной армии от 2 марта 1920 г. «Считаю себя обязанным, — писал командующий, — констатировать факт, что при известной слабости Запфронта, в связи с тем значением, которое в данный момент ему придается, и возможным переходом в наступление значительно превосходящих нас численно польских войск, Запфронту предстоит еще новая задача — удерживать приданный ему участок 12 армии без наличия реальных для сего местных сил» ^[217]. Нельзя сказать, что московские военные власти ничего не предпринимали для усиления Западного фронта, но это касалось в основном улучшения продовольственного и иного снабжения войск. По крайней мере, именно такая реакция из Москвы прослеживается по протоколам заседаний Реввоенсовета Республики за январь — апрель 1920 г.

В этой обстановке исключительную роль в плане обеспечения надежности наших войск, активной борьбы с разведкой неприятеля на фронте и в его собственном тылу должны были сыграть советские органы безопасности. В связи с этим представляется неверной позиция председателя ВЧК Ф. Дзержинского на тот момент. Так, в своем докладе на 4-й конференции губернских ЧК в начале февраля 1920 г. он воспротивился решению, предложенному его заместителем по Особому отделу В.Р. Менжинским, о прямом подчинении особых отделов местных ЧК Центральному аппарату. И это при том, что особые отделы на основании инструкции, подписанной самим же Ф. Дзержинским месяц назад, были признаны единственным органом контрразведки в системе ВЧК. Кроме того, как это ни покажется странным, но председатель ВЧК заявил о необходимости сконцентрировать внимание губернских ЧК не на подготовке к возможной работе в условиях войны с другим государством, а на чисто экономических вопросах. А особистов призвал усилить контроль за трудовыми армиями. Ни слова о реально надвигавшейся опасности войны с Польшей участники конференции от него не услышали.

Более того, 22 марта, менее чем за месяц до начала широкомасштабных боевых действий по отражению наступления поляков, Ф. Дзержинский подписал приказ «О текущем моменте и задачах органов ЧК». Казалось бы, именно в таком приказе должны быть поставлены задачи по борьбе с польской разведкой. Но ничего подобного в его тексте не содержалось. Об опасности со стороны западного соседа вообще не упомянуто ^[218]. Заметим при этом, что Дзержинский на данное время — не только председатель ВЧК, но и председатель Особого отдела, на который возлагалась борьба с иностранной агентурой. Таким образом, можно говорить, что обозначилось некоторое расхождение позиций Дзержинского и Менжинского по организационным и тактическим вопросам. А могли ли их подчиненные в тех условиях объединить усилия для эффективного решения контрразведывательных задач в целом и по польской линии в частности? Я уже говорил, каковым было отношение в ВЧК к Особому отделу ЗФ на конец 1919 г. Он рассматривался лишь как резервный аппарат со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это отношение мало в чем изменилось к весне 1920 г.

Далеко не в самом лучшем состоянии находились и чекистские структуры на Украине, хотя им Дзержинский уделял особое внимание. После восстановления там советской власти при Всеукраинском ревкоме было организовано Управление чрезвычайных комиссий и особых отделов ^[219]. Даже при активной помощи ВЧК к началу 1920 г. удалось лишь вновь организовать несколько губернских ЧК, в том числе Харьковскую, Киевскую и Одесскую. В декабре 1919 г. из Москвы в Курск специально командировали и путем принятия специального постановления Всеукраинским ревкомом назначили руководителем всех органов безопасности на Украине опытного чекиста, близкого к Ф. Дзержинскому человека — Василия Николаевича Манцева. Через несколько дней к нему прибыл в качестве заместителя бывший до этого начальником Особого отдела Московской ЧК Ефим Георгиевич Евдокимов. Оба они приобрели хороший опыт агентурно-оперативной и следственной работы в ходе выявления и ликвидации так называемой «Добровольческой армии Московского района» — военной составляющей крупнейшей за весь период Гражданской войны подпольной организации — «Национального центра». А вот с польской агентурой им сталкиваться пока не приходилось. Да и не с нее пришлось начинать.

На Правобережье чекистские органы были поглощены борьбой со свирепствовавшим петлюровским бандитизмом и атаманщиной, оказанием помощи в установлении твердой власти на местах. Что касается Левобережной Украины, то здесь приходилось уделять основное внимание выявлению агентуры, оставленной деникинскими разведорганами. И, тем не менее, чекистским органам на Украине весной 1920 г. удалось вскрыть и ликвидировать разведывательно-диверсионную сеть ПОВ в ряде городов. Однако нельзя и преувеличивать значение этого факта. Ведь успеху во многом способствовал случай, а не профессионально организованная разработка. Тотального разгрома структур ПОВ, этой шпионско-диверсионной сети польской разведки, не произошло. Реальная картина проведенной операции возникает при изучении найденных мной архивных документов. Так, активная работница ПОВ в Киеве Мария Недзвяловская (псевдоним «Навроцкая») была арестована только в августе 1920 г. и не на Украине, а в Пскове после перехода границы. На допросе в Особом отделе ВЧК она показала, что при взятии Киева польскими войсками 6 мая того же года в городе сохранялась достаточно крупная группа ПОВ, связанная с разведкой нашего противника ^[220]. Сама Недзвяловская до этого служила по заданию ПОВ в киевском военкомате, где добывала разведывательную информацию. С приходом в Киев поляков она и еще несколько членов ПОВ, не раскрытые и не подвергшиеся аресту чекистами в марте, легализовались, привели в порядок архивы организации и переправили их в Варшаву. А сами они вскоре были зачислены в штаты 2-го отдела ПГШ или подчиненных ему армейских органов. Некоторые члены ПОВ остались в Киеве для продолжения подпольной работы после отступления войск противника.