Оноре де Бальзак - Анри Труайя Страница 27

Другие, граф Фаллу, например, упрекали Бальзака в тщеславии, отсутствии вкуса, парадоксальности. Действительно, Оноре выделялся на фоне элегантных, хорошо одетых светских людей своим кругленьким животом, толстыми щеками, одышкой, отсутствием зубов. Но едва он начинал говорить, женщины забывали его вульгарную наружность и приближались, чтобы не упустить ни слова: он пока не принадлежал к их кругу, но был интересен и забавен. Что до мужчин, их больше всего смущала невозможность причислить этого новичка к определенному политическому лагерю: выходец из буржуазной среды симпатизировал либералам, осуждая революционные крайности; обе его любовницы принадлежали к высшему обществу, что не мешало ему высмеивать его нравы, которые превыше всего ставят происхождение, он почтительно относился к церкви, но порицал заблуждения верующих и без малейших колебаний создал в «Побочной семье» образ хитрого священника-карьериста. Однако излюбленной его мишенью была нетерпимость, он не прощал фанатизма любого рода, придерживался точки зрения, что государство должно поддерживать порядок, не прибегая к помощи силы. И народ, и супружеская чета могут обрести счастье только через компромисс.

В свете подобных воззрений покойный король Людовик XVIII, которого Бальзак критиковал когда-то за излишнюю мягкость, видится ему теперь благородным правителем, пытавшимся примирить вчерашних врагов. Он скончался шестнадцатого сентября 1824 года, на престол взошел Карл X, не склонный поддерживать политическое равновесие, опиравшийся на правых экстремистов, что вызывало недовольство части палаты депутатов. Оноре все больше сожалел об ушедшем монархе, хотел бы, чтобы новый король основывался на опыте предшественника, пытаясь приглушить распри, раздиравшие страну. Сторонница республиканцев Зюльма Карро упрекала Бальзака за сочувствие Людовику. Писатель отвечал: «Не обвиняйте меня в отсутствии патриотизма, мне свойственно ошибаться в оценке людей и событий. И я испытываю при этом те же чувства, что другие, обнаружив свое удручающее финансовое состояние. Правительственный гений в эпоху революций состоит в том, чтобы призвать народ к объединению, это сумели сделать талантливые Наполеон и Людовик XVIII». По Бальзаку, правитель должен руководствоваться прагматизмом, по Карро – общими соображениями. Бальзак – воплощение реальной жизни, Карро – на стороне утопии.

Устав от шумной, светской парижской жизни, Оноре всегда возвращался к госпоже де Берни, которая, знал, одобрит его воззрения, поможет продолжить работу. Как женщина она перестала для него существовать: похудела, побледнела, взгляд потускнел, улыбка скорее грустная. Теперь это всего лишь воспоминание юности, но какое воспоминание! Бальзак был глубоко признателен ей за то, что сделала из него мужчину и писателя, в течение многих лет не жалея нежности, терпения, материнского обожания. Только рядом с ней он мог работать. Невозможность вернуть ей ее былую красу заставляла его почти страдать.

Весной 1830 года Бальзак решает удалиться вместе с ней на несколько месяцев в Турень, в Сен-Сир-сюр-Луар, где малышом жил у кормилицы. Он снимает старую, милую усадьбу Гренадьер с видом на долину Луары. Прежде чем осесть здесь, они спускаются по реке, останавливаясь в Сомюре, ле Круазике, Геранде, восхищаются городками, вдыхают океанский воздух, убеждая себя, что счастье разлито повсюду и только в парижском муравейнике его не встретишь. Бальзак заявляет, что покорен Туренью. «Добродетель, счастье, жизнь на берегу Луары за шестьсот франков годового дохода», – пишет он Виктору Ратье, главному редактору «La Revue de Paris». Из глубины сельского уединения подтрунивает надо всем светом, с презрением взирает на суету политиков. «Когда видишь эти прекрасные небеса чудной ночью, хочется расстегнуть штаны и помочиться на головы всех правителей». Чтобы развлечься и заработать, Оноре на скорую руку сочиняет «Трактат об изящной жизни», это шутливая дань уважения праздным людям, которые, подобно денди Брюммелю, превыше любого искусства, любой философии ставят манеру одеваться. Совершенно вторичное, по ее мнению, произведение разочаровало госпожу де Берни, но Бальзак слишком уверен в себе, чтобы обращать внимание на замечания состарившейся любовницы. Уезжая в Париж, она увозит с собой начало рукописи.

Столица бурлила. Ультраправое правительство, назначенное Карлом Х, возглавил князь де Полиньяк, известный приверженностью абсолютизму. Ослепленный победами французского экспедиционного корпуса, он рассчитывал на поддержку общественности, распуская Национальную ассамблею, подписывая указ об изменениях в законе о выборах, налагая ограничения на свободу прессы. Большинство выборщиков проголосовало против этих неосторожных решений, партия роялистов набрала лишь сто сорок три голоса против двухсот семидесяти четырех, отданных либералам. С этого момента противостояние монарха и страны стало неизбежным. Бальзак прекрасно знал о происходящем, но не собирался покидать свое убежище: предпочитал быть над схваткой, которая издалека, с берегов Луары, казалась смехотворной.

Двадцать первого июля он решает немного проветриться и отправляется в окрестности Тура, в Саше, здесь живут его друзья Маргонны. Жара стояла чудовищная, земля пылала. Обливаясь потом, тяжело дыша, прислушивался Бальзак к скрипу мельниц, этому голосу долины Индры, восхищался прозрачными водами реки и старался убедить себя в том, что никакие политические соображения не стоят того, чтобы ради них отказаться от наслаждения природой. И все-таки слухи из Парижа до него доходили, он не мог оставаться совсем в стороне, хотя волновали его не устремления отдельных партий, а борьба бедных против богатых за лучшую жизнь. Оноре опасался мятежа бедных, которым не повезло в жизни, с кем обошлись несправедливо, крови, могущей пролиться, как во времена революции. Впрочем, восстание в Париже с баррикадами, перестрелками и прокламациями продолжалось недолго, да и размах был не тот. Три дня – 27, 28 и 29 июля, прозванные славными, ознаменовались двумя сотнями убитых со стороны сил правопорядка и почти двумя тысячами – восставших, но победа осталась за теми, кто вышел на улицы. Король вынужден был отречься от престола, Луи-Филипп, герцог Орлеанский, назначен был сначала наместником, а потом избран согласно хартии. Говорили, что он республиканец по духу. Как бы то ни было, он не стал именовать себя «королем Франции милостью Божьей», но «королем французов», не стал короноваться в Реймсе, а только принес присягу. Издалека Бальзаку это показалось вполне приемлемым решением.

Госпожа де Берни умоляла Оноре вернуться в Париж: три «славных дня» нисколько ее не тронули, она прислушивалась только к биению своего влюбленного сердца. В ее письмах нет ни слова о политических бурях, только о чувствах: «О, моя нежная и милая надежда, вернись в мое сердце, в котором я ласкаю тебя, покажись, мой дорогой, мой властелин, извести о своем приходе».

Но Бальзак хочет возвратиться в Париж не раньше, чем будут закончены рукописи, которые можно обсуждать с издателями. Можно было бы попытаться воспользоваться сменой режима и получить какую-нибудь должность, но подобная перспектива его не привлекает: он посмеивается над некоторыми своими собратьями, устремившимися на освободившиеся места. Вокруг раздают награды сочувствующим: Жирарден назначен генеральным инспектором музеев и художественных выставок, Стендаль – консулом в Триест, Дюма – хранителем библиотеки, Мериме – чиновником в Министерство торговли и общественных работ, Филарет Шаль – атташе посольства в Лондоне, Огюст Мине – сотрудником архива Министерства иностранных дел… Бальзак составил себе мнение об этой новой революции, еще не добравшись до порога дома на улице Кассини: ее совершили молодые и бедные ради того, чтобы старые и богатые жили спокойно под защитой закона. Тем не менее не мог не признать, что структура общества несколько изменилась, средний класс приобрел определенное влияние, готовый под руководством осторожного короля и боязливой палаты депутатов мудро, следуя традициям, служить на пользу стране. Следуя этим целям, необходимо было как можно скорее устранить тех, кто до сих пор подавлял средний класс, и одновременно бдительно следить, чтобы его не смели темные народные массы, вернувшиеся, к счастью, после стычек в свои мастерские и трущобы.