Древний Рим - Владимир Миронов Страница 27

Фреска Д. Рипанда. Ганнибал в Италии. Рим

Ганнибал

Знаменательно, что именно война против Карфагена, «первая мировая война» в истории, не только выдвинула Рим на первые роли в мировой политике, но явила миру такую величественную фигуру, как Публий Корнелий Сципион. Он станет известен миру как Публий Африканский (185–131 гг. до н. э.). В самом деле, это был достойный человек. Привлекают нас его человеческие качества. Он любил книги, поэзию, умную беседу с друзьями, любил долгие прогулки в лесу и по берегу моря, а также охоту. В то же время он терпеть не мог Форум и его политиков, их бесконечную и порой откровенно пустую болтовню. Суды же он ненавидел. Его душе была свойственна щедрость и удивительное равнодушие к богатствам. Когда в наследство от Сципиона Великого он получил огромное состояние (в драгоценностях), все эти «бирюльки» он отдал матери, а после ее смерти передал сестрам. Зятьям Сципиона, Тиберию Гракху, Назике, выплатил сразу всю сумму, хотя мог вы-плачивать и три года. Одним словом, это был щедрый и благородный человек. Публий Сципион имел железное здоровье, никогда не болел. В личной жизни был воздержан и чурался низких удовольствий. Так он сохранил здоровье и душевную крепость. Одевался просто и презирал любые украшения. Искусный воин, он и оружие любил простое, не дорогое. Будучи закален, зимой и летом он носил тогу с короткими рукавами. Пищу ел простую. Друзьям он позволял жить у него в доме, и те ни в чем не знали отказа.

Сципион Африканский

Таковы же были многие его друзья. Среди них выделялся умница и красавец, поклонник наук Лелий, прозванный за ученость Мудрым. Гораций применял к нему выражение «ласковая мудрость». Римское государство не породило никого более высоко просвещенного, чем Публий Африканский и Гай Лелий, которые открыто общались с образованнейшими людьми Греции (Цицерон). Дома они часто устраивали веселые обеды, «приправленные милой беседой». Эти беседы перемежались шутками, остротами, забавными историями и рассказами. Но, конечно, не эти умные беседы или забавы сделали из этого человека героя. По словам Плиния, Публий занял первенство в трех важных сферах человеческой жизни – он был лучший оратор, лучший император и лучший сенатор (то есть лучший полководец и государственный деятель). Соглашаясь с этим, наш автор добавляет: Сципион – единственный из людей Античности, а может быть, и «всей человеческой истории, о котором не сохранилось ни одной низкой сплетни, ни одного грязного слуха». В глазах римлян он стал живым идеалом, «совершенством», как называл его Полибий. Историк, который имел на руках семейные архивы Сципиона и побывал на полях сражений, говорил, что тот подобен прекрасной статуе, произведению великого мастера, где продумана и важна каждая, пусть и малая, деталь. Для Цицерона Публий был воплощением понятия humanitas, то есть квинтэссенция лучших человеческих качеств, ибо он в жизни «ничего не подумал, ничего не сделал и ничего не сказал, что не было бы достойно восхищения» (Патеркул). Эта великая личность – «солнце Рима».

Гравюра Г. Пенца. Взятие Нового Карфагена

Скажем, вот Сципион берет штурмом Новый Карфаген (209 г. до н. э.). Город основан зятем Гамилькара и считался столицей баркидского «царства», занимая важные стратегические позиции. Фактически это был ключ ко всей Иберии. Его считали «крепостью-сейфом», вероятно, в силу неприступности и хранения тут огромных сокровищ пунийцев – груд золота и серебра. Сокровища свозились сюда со всей Испании, которую карфагеняне обирали почти 30 лет. Вызывает недоумение то, что город охранялся всего тысячью солдат. У Сципиона же было 25 тысяч пехотинцев и 2500 конников. Силы сторон были неравны. Схватка за город была отчаянной. Пунийцы сражались отважно, но, видя, что все захвачено врагом, вынуждены были сдаться. Пока происходила сдача, по всему городу избивали людей, не щадя никого из взрослых. Затем римляне занялись добычей. В их руки попало огромное количество военного снаряжения – катапульты, баллисты, скорпионы; а также 63 транспорта и 8 боевых кораблей, многие из них с грузом. Им досталось несметное количество золота, серебра: двести семьдесят золотых чаш; серебра в слитках или же в монетах восемнадцать тысяч триста фунтов, большое количество серебряной посуды и т. д. По сравнению со всем этим богатством, как признается римский историк Тит Ливий, сам по себе Новый Карфаген «стоил малого», хотя полагаю, что потеря стратегически важной крепости означала серьезный удар по планам Ганнибала.

Римские солдаты идут на штурм

Свободных людей мужского пола в Новом Карфагене было захвачено около 10 тысяч. Как поступил Сципион с захваченными в плен людьми? Граждан он отпустил, возвратил им город и имущество, то, что уцелело от войны и грабежа. Две тысячи ремесленников были объявлены рабами римского народа. Правда, их он обещал освободить, если те будут усердно изготовлять все, нужное для войны. Часть сильных рабов и неграждан Сципион отправил на суда, чтобы пополнить число гребцов римского флота. Умно и дальновидно поступил он с испанцами, находившимися в городе в качестве заложников, объявив, что позаботится о них как о детях союзников. Военачальник римлян успокоил их, сказав, что теперь они во власти римского народа. Рим же предпочитает благодетельствовать своим союзникам, а не устрашать народы. Лучше привязывать к себе доверием и добрым союзом, нежели держать людей в прискорбном рабстве. Он узнал, кто из какого племени или города, и послал к ним гонцов: пусть приходят за своими.

Таран, описанный Витрувием

Автор книги о Ганнибале французский историк С. Лансель, не говоря уже о Ливии, конечно, рисуют исключительно радужными красками образ Сципиона. Скажем, вот одна из многочисленных историй такого рода. Как-то к римлянину, плача, обратилась знатная женщина племени илергетов. Она попросила у него защиты для молодых и красивых девушек Испании (от слишком назойливых римских солдат). Сципион сказал: «Ни я, ни один народ римский не допустим, чтобы было оскорблено то, что где-либо почитается святыней. Я еще внимательнее отнесусь к вам, уважая ваше достоинство и мужество: и в беде не забыли вы о чести свободной женщины». Как-то римские солдаты привели к нему редкой красоты молодую девушку. Куда бы та ни шла, все оборачивались, глядя ей вслед, – столь редкой красоты была эта девушка. Расспросив ее о ее родине и родителях, узнав, что она просватана за кельтиберского знатного юношу, он тут же пригласил к себе ее родителей и жениха. А узнав, что юноша страстно влюблен в свою невесту, Сципион обратился не к родителям, а к нему с тщательно обдуманной речью. То была речь опытнейшего дипломата: «Я говорю с тобой, как юноша с юношей, – не будем стесняться друг друга. Когда наши солдаты привели ко мне твою взятую в плен невесту и я узнал, что она тебе по сердцу, – а этому поверишь, взглянув на нее, – то, не будь я поглощен делами государства и если можно было бы мне насладиться радостями юной, брачной и законной любви и дать себе волю, я пожелал бы твою невесту со всем пылом возлюбленного, – но сейчас я, насколько могу, только покровительствую твоей любви. С невестой твоей обращались у меня так же почтительно, как обращались бы в доме ее родителей или у твоего тестя. Я оберегал ее для тебя, чтобы нетронутой вручить ее тебе как дар, достойный меня и тебя. И за этот подарок я выговариваю себе только одно: будь другом римскому народу». Слова эти глубоко растрогали юношу. Родители невесты также отреагировали подобающим образом: принесли много золота в качестве выкупа и попросили Сципиона принять в дар.