Великая русская революция. 1905-1922 - Дмитрий Лысков Страница 27

В этой публикации нетрудно было увидеть руку дружбы, протянутую депутатом-большевиком своим коллегам — депутатам IV Думы, заседающим во Временном правительстве. Муранов, опоздавший к разделу власти в первые дни Февраля, спешил занять «полагающееся» ему место.

Продолжала номер статья «Временное правительство и революционная социал-демократия». В ней подвергалась полному пересмотру занятая Русским бюро прежнего состава позиция по отношению к Временному правительству. В статье выдвигался тезис о необходимости контроля со стороны пролетариата за действиями новой власти. «Такая позиция была принята меньшевиками и эсерами, мы же считали ее самообманом и выдвигали власть самой революционной демократии», — возмущался Шляпников ^[130].

В тот же день в Исполнительном комитете Петроградского Совета должно было состояться чтение «Воззвания к народам всего мира» в связи с революцией в России. У большевиков — членов Исполкома, был готов текст воззвания, составленного исходя из позиции Бюро Шляпникова. Однако Сталиным, Каменевым и Мурановым был представлен собственный проект воззвания, в котором, в частности, содержались такие строки: «Пусть не рассчитывают Гогенцоллерны и Габсбурги поживиться за счет русской революции. Наша революционная армия даст им такой отпор, о каком не могло быть и речи при господстве предательской шайки Николая Последнего» ^[131].

Таким образом, вернувшиеся из ссылки большевики решительно рвали также и с «пораженчеством». Именно так восприняли их позицию петербургские товарищи по партии, отказавшись выносить скандальный проект на рассмотрение Исполкома Совета. Тогда на заседании Исполкома появился сам Муранов, прочтя речь, в которой, как пишет Шляпников, «он высказал немало оборонческих двусмысленностей и предложил всем присутствовавшим голосовать за обращение. Его выступление носило явно дезорганизаторский характер» ^[132].

Следующий (9) номер «Правды» содержал на первой полосе не только подготовленное редколлегией «оборонческое» воззвание. Номер открывала статья Каменева «Без тайной дипломатии», опубликованная в разрез со всеми ранее принятыми решениями. «Война идет, — писал Каменев. — Великая русская революция не прервала ее. И никто не питает надежд, что она кончится завтра или послезавтра. Солдаты, крестьяне и рабочие России, пошедшие на войну по зову низвергнутого царя и лившие кровь под его знаменами, освободили себя, и царские знамена заменены красными знаменами революции» ^[133]. Завершал свою статью Каменев словами о том, что свободный народ «будет стойко стоять на своем посту, на пулю отвечая пулей и на снаряд — снарядом».

Вернувшаяся из ссылки тройка старых большевиков не только не разрешила противоречий, но и вовсе поставила всю партийную политику с ног на голову. Вопрос о действиях Сталина, Каменева и Муранова был вынесен на совместное заседание Бюро ЦК и Петроградского комитета. Обсуждение, как корректно отмечает Шляпников, «было весьма бурным». Можно только догадываться, какого накала достигли страсти в ходе этих дебатов, где «молодые» большевики пытались «учить жизни» «старую гвардию», явно исходящую в своих действиях из меньшевистского подхода к революции.

В итоге, после «длительных и горячих прений была принята резолюция, осуждавшая политическую позицию приехавших товарищей». Сталин и Муранов заявили, что не поддерживают «оборонческую» позицию Каменева. Сам Каменев, вспомнив о партийной дисциплине, заявил, что подчиняется общему решению, и займет в этом вопросе «умеренную позицию» ^[134]. Также на заседании «молодым» большевикам удалось добиться восстановления прежней редакции «Правды» в составе Молотова, Еремеева и Калинина, но при участии тройки Сталин, Каменев, Муранов.

Этим дело и ограничилось — сумев отвоевать позиции в отношении к войне, «молодые» большевики так и не приблизились к разрешению вопроса о власти. В «Правде» была создана «объединенная» редакция, однако на практике это означало, что в партии возникли правая и левая фракции, представленные, соответственно, «старой гвардией» и «молодежью». Теперь они делили газетные площади, каждая публикуя материалы в соответствии со своим представлением о происходящем.

Центральный партийный орган РСДРП(б) заболел «идеологической шизофренией», Петербургский комитет с надеждой смотрел на Временное правительство, бывшее руководство Русского бюро придерживалось позиции, которую считало истинно большевистской. Теперь как избавления все ждали уже приезда Ленина, надеясь, что глава партии рассудит, наконец, вошедших в идейный клинч большевиков.