Симон де Монфор. Жизнь и деяния - Сомермет Бейтман Страница 27

Когда спустя три недели совет собрался вновь, король повторил свою просьбу в отношении денег. Был достигнут компромисс. В 1244 году, для того чтобы обеспечить мир на шотландской границе, в то время как король был занят военной кампанией в Пуату, епископ Даремский договорился о помолвке принцессы Маргариты с юным принцем Шотландии Александром33. Когда состоится свадьба, у короля будет право на помощь, исходя из расчета — 20 шиллингов с каждого рыцарского лена, в соответствии с новыми положениями хартий. В то же самое время королю напомнили перечень всех предыдущих, субсидий и расходов34.

Александр II Шотландский женился на сестре Генриха, Джоанне, в 1221 году, но, став вдовцом после смерти в 1238 году, он вскоре женился на дочери изсемьи надменного французского феодала, глава которого хвастался:

Не король и не князь, не принц и не граф

Барон Куси — вот в чем моя гордость35.

Шотландские изгнанники внушили Генриху III подозрение, что французы строят при шотландском дворе какие-то планы на эту свадьбу. После объяснений Александра оставалось мало причин для беспокойства, но, несмотря на это, его просили приехать в Ньюкасл; в том же месте должен был пройти генеральный смотр войск36. Похоже, что участью Генриха III было попадать в неловкие положения. Он счел нужным пригласить графа Фландрского, чтобы обеспечить себя наемными войсками так «словно бы Англия уже не протянула одну руку Шотландии». Ни одна из сторон не хотела войны, поэтому был заключен мир37. Тем временем валлийцы грабили границы и ждали, когда же Генрих III двинется на них вместе с объединенной англо-шотландской армией. Но он не сделал ничего подобного, и даже наоборот распустил свою собственную армию. После этого они удвоил свои атаки. Их принц Давид стремился скинуть английский контроль и обратился Папе с заявлением, что родители оставили его на попечение папства38. Когда Генрих III собрал совет осенью 1244 года, он потребовал денег для похода на Уэльс в следующем году, но получил отказ. Король задолжал столько денег, даже на свои личные расходы, что не мог появиться в общественном месте без толпы кредиторов, которые собирались вокруг него и выкрикивали, сколько он им должен39.

Главной брешью феодального общества было отсутствие сплоченности. Когда барон чувствовал себя королем над всем, что охватывал его взгляд, ему было так же комфортно, как и другому барону. Только крайняя необходимость могла заставить магнатов объединиться и. оспаривать феодальные права и обязанности своего главного сеньера. Ведь если они создадут прецедент неповиновения своему господину, их вассалы могут поступить подобным образом по отношению к ним самим. Потребовалось еще несколько лет притеснений для того, чтобы объединить английское баронство в ядро жесткой оппозиции, вокруг которого смогли бы собраться и удержаться более широкие элементы. Но отсутствие сплоченности было не единственной слабой стороной баронской партии. У них не было настоящего лидера. Некоторое время их возглавлял Ричард Корнуоллский, но для лидера оппозиции он находился в слишком тесных связях с королем. Симон де Монфор к тому времени оказался где-то посередине между тем положением, которое было у него раньше, и своим наивысшим взлетом. Он начинал как королевский фаворит, иностранец, получивший свои посты от короля, ярый сторонник королевских привилегий. Но Симон был отважным и стойким воином. Во Франции он стал свидетелем слабости Генриха III: и в отношении личных качеств, и в умении управлять другими40. Матвей Парижский говорит о «восковом сердце» короля41, а Данте описывает его так:

А вот смиреннейший из королей,

Английский Генрих, севший одиноко;

Счастливее был рост его ветвей42.

Такой монарх никогда не мог стать героем человека, подобного Симону де Монфору, но, несмотря на это, последний все же служил ему тогда верой и правдой. Но регулярная неспособность Генриха III контролировать расходы, вспыльчивый характер, отсутствие чувства справедливости — все это оказало на Симона эффект, подобный воздействию, которое постоянно падающие капля оказывают на камень.

Протест от имени всего английского народа был сделан на Соборе в Лионе в 1245 году. Он заключался в том, что итальянские священники вывозили из Англия 60 тысяч марок ежегодно, эта сумма была больше той, которую получал сам король43. Папа никак не отреагировал на протест, но написал английским епископам письмо, в котором просил повторить их клятву верности и отправить в Рим ежегодные пожертвования. Услышав это, Генрих III разгневался и заявил, что он сам будет защищать интересы своего королевства, если епископы так робки, что собираются подчиниться. Складывалось впечатление, будто непрерывные потоки золота, которые текли в римские сундуки, все никак не могли их наполнить и те постоянно вновь жадно разевали свои рты для новой порции денег. На время Иннокентий IV сделал видимость, что готов пойти на уступки, и дал многим бенефициям послабления и вспомнил о правам светского патронажа44. Но в 1246 году в Англию были направлены папские указы, в которых он требовал половину или треть сборов со всех церковных владений за три года, за исключением земель крестоносцев, с которые требовалась только двадцатая часть. И духовенство и бароны были против45. Когда парламент собрался во время Великого поста 1246 года, страна находилась в плачевном состоянии. Баронами был составлен список нарушений со стороны Папы. Симон де Монфор был среди тех баронов, которые поддержали этот акт протеста46. Английский клир оказался между молотом и наковальней: Папа требовал с них выплат, а король запрещал им их отдавать. Об английской свободе можно было забыть, доходы страны Папа рассматривал как свою законную добычу, а на негодующие протесты, которые до него доходили, ответил подобно Ровоаму. Англичане подвергались в Риме оскорблениям. В отместку за это Генрих III приказал распространить во всех графствах и деревнях, а особенно на рынках, воззвание против выплат Папе. Римский первосвященник послал в ответ письмо с угрозой отлучения. Боязнь попасть под интердикт несколько смягчила сердце короля, и оппозиция заглохла, а полчище папских сборщиков вывезло из страны 6 тысяч марок. Такие поборы вели к разложению религии, на смену которой пришло засилье преступлений. Среди наиболее распространенных преступлений была подделка денег. Это доходило до того, что ходовая монета, серебряный пенни, часто на треть терял свой вес. Некоторые советовали использовать французский метод борьбы с обрезкой, но большинство советовало поступить мудрее. Было решено сохранить прежние стандарты процентного соотношения драгоценного металла и веса. На всю ширину монеты ставился крест, таким образом нельзя было отрезать ни кусочка, поскольку крест должен был оставаться целым. Многие были недовольны, когда старые деньги стали менять на новые, потому что в разных местах это проводилось в разное время. Старые деньги меняли на новые по весу и при этом вычитали 13 пенсов с фунта за чеканку. В то время как проводился этот обмен, Ричард Корнуоллский приехал к своему брату и потребовал, чтобы тот вернул ему долги. Когда он стал настаивать, король заявил, что не может этого сделать. Тогда граф заметил, что Генрих мог бы заплатить ему из тех денег, которые он получит от прибыли от денежного обмена. Треть была оставлена королю, а оставшиеся две трети нужно было отдавать графу в течение семи лет.