Александр Македонский - Поль Фор Страница 27

Быть может, именно при выступлении из Сальмунта вся армия приняла участие в своего рода карнавальном параде в честь Диониса, бога молодого вина, но также и бога-победителя индусов, — подобно Александру. Праздничная процессия (kômos), в которой вино льется рекой, а упившегося царя везут на повозке, запряженной ослами, как о том говорит Каристий Пергамский (у Афинея, X, 434), запускает в обращение легенду о вакханалиях в Кармании, о двигавшейся на протяжении семи дней триумфальной процессии и пр. Молчание, которое хранят на этот счет бывшие непосредственными свидетелями Птолемей и Аристобул, куда красноречивее всех нагромождений позднейшей риторики.

Совершив отсюда трехнедельный марш, несколько боеспособных ил (эскадронов) и отрядов пехоты, которые все еще следовали за Александром в северо-западном направлении, достигли Карманы, столицы Кармании (ныне Бафт? Сеидабад?), — то есть дворца царского наместника (βασίλειον). Это — точный термин, употребленный Плутархом («Александр», 67, 7), после того как, подобно многим другим, он описал вакхическую процессию. Но в этом месте нашего повествования нелишне ненадолго остановиться и осмотреться, чтобы увидеть, в каком беспорядке находятся наши источники, до чего ненадежна хронология событий и как много работы для реконструкции, а также пищи для воображения оставили первые излагатели истории Александра. Как вообще можно сориентироваться, оказавшись на этой пустынной тропе, протянувшейся от Карачи до Персеполя (более 1700 км!), не имея никаких опорных пунктов, кроме нескольких оазисов и ряда усеянных человеческими костями нагорий, не проделав тот же путь пешком или на спине осла либо верблюда, как это осмелились сделать Марко Поло в XIII веке, Ф. Дж. Голдсмит, Аврелий Штайн, Франсуа Бальсан и Дж. В. Харрисон — в последние сто лет?

Абсурдно полагать, что Александр, после остановки среди виноградников Рудбара, одним махом проделал путь в 620 километров до Пасаргад, и, возможно, еще бóльшим абсурдом — воображать, что он велел явиться в Сальмунт войскам Кратера, которым пришлось бы посреди зимы с 75 слонами преодолевать заснеженный перевал Дех-Бакри высотой в 2225 метров. Отправившись в июне 325 года со своими тяжеловооруженными частями из долины Инда (Суккура?), Кратер получил приказ присоединиться к царю «в Кармании» (Арриан, VI, 17, 3), что означает вовсе не неопределенные границы территории (величиной в треть Франции), но ее столицу, причем двигаться следовало по дороге в Персиду. Соединение небольшого войска Александра и частей Кратера произошло в Кармане, центре Кармании, или где-то между оазисом Бам и Сеидабадом, который был столицей Кермана во времена халифов под названием Сирджан. Не следует забывать, что армия численностью в 40 тысяч человек с сопровождающим ее обозом растягивается на марше более чем на 25 километров и не может пройти на Среднем Востоке более 12–15 километров в день. У Кратера должно было уйти восемь месяцев на то, чтобы пересечь Пакистан (хребет Брагуи и регион Кветты), пройти через Кандагар (Александрию Арахосскую), долину Гильменда на юге нынешнего Афганистана, а затем обогнуть с юга великую пустыню Луг в Иране. К тому же попутно следовало захватить в плен нескольких бунтовщиков, заставить сатрапов соседних областей и их военных губернаторов выслать провиант, гужевой транспорт, людей, — короче, оказать помощь Александру, затерявшемуся где-то на юге.

В Кармане, этом областном центре примерно в 300 километрах к северу от Ормузского пролива, Александр провел благодарственный молебен богам, даровавшим спасение и победу всем четырем экспедиционным корпусам: самого царя, Леонната, Неарха и Кратера. Были совершены жертвоприношения, устроены атлетические состязания и поставлены спектакли на греческий манер. Далее, поскольку царь Персии — в первую очередь царь справедливый и чтущий Порядок («Арта»), Александр распорядился казнить, согласно решению суда, двух мятежных персов — Ордана и Зариаспа. Были казнены и два повинных в коррупции полководца, командовавших войсками в Мидии, Ситалк и Клеандр, которых собственные солдаты и чины гражданской администрации обвинили в поборах, насилии, святотатствах и грабежах. То же наказание постигло обвиненного в предательстве Астаспа, в прошлом сатрапа Кармании.

Указы, разосланные по всем двадцати четырем (?) сатрапиям империи, были снабжены нравоучительным вступлением: «В правление Александра властям не будет позволено притеснять подвластных» (Арриан, VI, 27, 5). Узнав, что в Персиде, Сирии и Вавилонии имеются деятели, которые, располагая наемниками, затевают бунт или угрожают отделением, «царь написал всем стратегам и сатрапам Азии тут же по получении письма уволить своих наемников» (Диодор, XVII, 106, 3). Гарпалу, другу юности Александра, было поручено ведать казной Вавилона и царскими доходами. Кроме того, на него были возложены функции сатрапа всей Месопотамии, то есть на практике он должен был надзирать за сообщением с Грецией. Однако он растратил царские деньги на развлечения и содержание собственных наемников. Страшась, что его постигнет та же судьба, что и прочих сатрапов, в конце марта 324 года он поспешно бежал из Вавилона со многими тысячами солдат и талантами золота, а также со знаменитой афинской гетерой Гликерой. Двумя месяцами позже он уже был в малоазийском Тарсе, готовый переправиться в Грецию и поднять там восстание против Александра.

В конце февраля 324 года, в то время как Гефестион вел южным путем основные силы армии Александра, вьючных животных и слонов в Персиду (через Таром-Фесу-Шираз), где не так сильны холода, Александр в сопровождении самых легких на ногу пехотинцев, кавалерии гетайров и отряда лучников направился прямиком в Пасаргады, новую столицу Персии почти в 500 километрах от Карманы. Здесь ему пришлось вновь выступить в роли судьи: отдал под суд повинного в преступлениях и святотатствах лжесатрапа Орксина, а потом передал его его же подданным, чтобы повесить, казнил царя-самозванца медов и персов Бариакса и его сообщников, виновных в заговоре, отдал распоряжение о восстановлении в парке гробницы Кира Великого, оскверненной Пуламахом, знатным македонянином, и наказал последнего. Наконец, Александр во всеуслышание объявил о том, что раскаивается в совершенном шестью годами ранее поджоге дворца в Персеполе. А чтобы еще решительнее подчеркнуть свое стремление к тому, чтобы в нем видели царя и заступника персов, Александр назначил сатрапом, то есть царским наместником в Персиде Певкеста, своего телохранителя. Это был тот самый храбрец, который спас царя в Индии, поблизости от Камалии, прикрыв его щитом, и который был весьма полезным и преданным его приближенным: он один из гетайров согласился носить мидийское платье и выучить персидский язык. Из уважения к местным обычаям, проезжая через Пасаргады, Александр раздал всем местным женщинам по золотой монете. Соединение с войсками Гефестиона состоялось в долине Шираза в начале весны 324 года. Затем еще 520 километров марша южнее Загра через Персидские ворота и долину Каруна, и около 26 апреля армия, предводительствуемая царем, прибыла во вторую столицу Дария Сузы, в 100 километрах к северо-западу от современного Ахваза (Хузестан). Здесь Александр произвел реорганизацию администрации, армии и экономики — тех трех великих механизмов, которые составляют для индо-иранцев и их индоевропейских потомков основу мироустройства. Великий царь, наследник Дария, должен был обеспечить в своем дворце, куда сходились все концы и начала, поддержание космического порядка.