Информаторы Сталина: Неизвестные операции советской военной разведки. 1944-1945 - Владимир Лота Страница 27

На формирование советско-польских отношений оказывали влияние многие политические деятели. Они находились в Лондоне, в Вашингтоне, в Варшаве и, конечно, в Москве. Американский президент Ф. Рузвельт дальновидно не считал для себя возможным оказывать поддержку ни Сталину, ни представителям польского эмигрантского правительства в Лондоне в разрешении советско-польских противоречий. Черчилль, после того как Англия не оказала Польше помощь в защите ее от нападении фашистской Германии в 1939 году, стал проявлять особую заботу о польском правительстве в эмиграции, которое обосновалось в Лондоне. Это эмигрантское правительство было озабочено не столько ведением войны против Германии, сколько тем, как бы после ее окончания вновь захватить Западную Белоруссию и Западную Украину, которые и свое время белопанская Польша отторгла от Советской России, пользуясь ее временной слабостью. Правительство Черчилля поддерживало эти притязании [70].

Когда в 1943 году Красная армия нанесла под Курском серьезное поражение отборным германским танковым армиям, Черчилль понял безнадежность замыслов отторжения от СССР Западной Белоруссии и Западной Украины. Именно это заставило его согласиться на установление после окончания войны границы между СССР и Польшей по так называемой линии Керзона. На Тегеранской конференции в конце 1943 года Черчилль предложил принять по польскому вопросу решение, в котором было сказано: «Очаг польского государства и народа должен быть расположен между так называемой линией Керзона и линией реки Одер с включением в состав Польши Восточной Пруссии и Оппельской провинции».

Сталин и Рузвельт приняли предложение Черчилля. Однако, как только польское эмигрантское правительство заявило свои возражения по этому решению Тегеранской конференции, Черчилль отказался от данного им слова в иранской столице [71]. Черчилль поступил в данном случае не как руководитель одного из государств, входивших в состав антигитлеровской коалиции, а как частное лицо, оказавшееся под влиянием не только польского премьер-министра Миколайчика, но и, видимо, других, более влиятельных сил.

Подобные силы пытались оказать давление и на американского президента, который длительное время отказывался принять Миколайчика. Рузвельт был вынужден отступить, он принял Миколайчика, затем даже взял на себя роль объективного посредника и обратиться к Сталину с просьбой побеседовать с польским премьер-министром.

Благодаря данным, добытым советской военной разведкой, Сталин был в достаточной степени информирован о том, какой точки зрения на советско-польские отношения придерживались Ф. Рузвельт и У. Черчилль. Советскому лидеру была понятна сбалансированная позиция американского президента. Не представляло для него секрета и отношение Черчилля к комплексу советско-польских отношений. Трудно лишь было понять, почему Черчилль отказался от решений Парижской конференции 1919 года, принятых по польскому вопросу по предложению британского министра иностранных дел.

После визита Миколайчика в Вашингтон и его переговоров с Рузвельтом один из советских разведчиков, действовавших в США, направил в Центр отчет об этой встрече. Этот отчет был использован для подготовки Специального сообщения Главного разведывательного управления. Это сообщение было подготовлено 21 июня 1944 года и направлено И. В. Сталину, а также министру иностранных дел В. М. Молотову. Начальник ГРУ генерал-лейтенант И. Ильичев докладывал: «При посещении Вашингтона польским премьер-министром Рузвельт настоял перед последним на удалении из состава польского правительства антисоветских элементов группы Соснковского и принятии поляками советского предложения о границе по линии Керзона. Он также настаивал на том, чтобы правительство вошло в деловой контакт с польскими патриотами в Москве и польскими дивизиями на Восточном фронте… Миколайчик согласился действовать в духе предложения Рузвельта, но только при условии, если ему удастся получить полную поддержку со стороны эмигрантских кругов в Лондоне».

Учитывая исключительную важность сохранения нейтралитета США по отношению к советско-польским отношениям, Государственный департамент США несколько раньше, еще до визита Миколайчика в Вашингтон, издал закрытую директиву по военно-информационным вопросам. В этом важном документе отмечалось, что Государственный секретарь США Холл «от имени правительства уполномочен заявить, что решение территориальных вопросов должно быть отложено до окончания войны. Восточную границу Польши 1939 г., то есть до нападения на нее Германии, американское правительство официально считает польской границей. Американское правительство, по мере возможности, воздерживается открыто вставать на сторону СССР или Польши, а также от каких-либо действий и заявлений, которые могли бы предопределить решение этого вопроса. В целях предотвращения превратных толкований и наиболее явного проявления беспристрастности правительства США в различных заявлениях, направляемых Польше, а также в сообщениях о ней надлежит руководствоваться следующими положениями:

1. В качестве восточной границы Польши называть границу, которую она имела в довоенное время.

2. Учитывая разницу в названиях населенных пунктов Восточной Польши, употребляемых поляками, русскими и другими нациями, в сообщениях для Польши употреблять польские названии, для России — русские и для других стран — названия, употребляемые в данной стране, Например, в сообщениях дли Германии, Австрии и Швеции называть Лемберг, а не Львов.

В тех случаях, когда населенные пункты известны только под русскими или польскими названиями, употреблять те из них, которые приводятся в официальных коммюнике или заявлениях. В неофициальных заявлениях и в газетных статьях пользоваться польскими названиями населенных пунктов.

3. Воздерживаться от сообщений о советских политических актах, имевших место в 1939 г. на территории Польши. Не помещать сообщений о будущем установлении советской власти на территории Польши, а также о деятельности союза польских патриотов.

4. О дивизиях имени Костюшко и Домбровского сообщать как о соединениях Красной армии, отмечая лишь их военную деятельность и не затрагивая их политической роли.

5. Употребляя термин «освобождение», связанный с захватом населенных пунктов русскими, следует вносить ясность, что под этим термином понимается освобождение населенных пунктов от немецких оккупантов.

6. Сообщения о конфликтах между польскими подпольными группами в Польше недопустимы…»

Эту секретную директиву Государственного департамента США тоже добыл один из советских военных разведчиков, действовавших в США. Скорее всего, сделал это резидент Морис.

Директива Госдепа по польскому вопросу была доложена Верховному главнокомандующему И. В. Сталину.

Учитывая просьбу Рузвельта, Сталин принял решение о встрече с Миколайчиком. К этой встрече он был готов. В целом можно сказать, что Верховному главнокомандующему была известна позиция президента США Ф. Рузвельта и премьер-министра У. Черчилля по польскому вопросу. Сталин имел в своем распоряжении несколько специальных сообщений начальника Главного разведывательного управления о разногласиях, существовавших среди лидеров польского правительства в Лондоне, и о противоречиях польских эмигрантов в британской столице с Комитетом национального освобождения, сформированным в Люблине.