Русское - Эдвард Резерфорд Страница 27

И в довершение бед, грозя уничтожить всех и вся, обрушились половцы. Не прошло и недели, как русы выступили в поход, желая нанести степным налетчикам решающий удар… И потерпели поражение. К своему стыду, его отец и князья бежали обратно в Киев и укрылись за каменными стенами княжьего двора. Хуже того – дружина отнюдь не спешила поквитаться за позорное свое бегство. День за днем напрасно ждал Иванушка, что его отец и бояре снова пойдут на половцев. Но возможно ли, чтобы они боялись врагов? Возможно ли, чтобы они бросили свой народ на милость завоевателей, спрятавшись за высокими стенами? Не иначе как их опутали злые чары красной звезды, думал мальчик.

И вдруг ясным сентябрьским утром всколыхнулся весь город. Вне себя от ужаса прискакали во весь опор к княжескому терему вестники, возгласив, что на Киев надвигается половецкое войско. На Подоле, за стенами кремля, спешно созывали городское собрание, знаменитое вече. Все жители города устремились туда.

Пошли толки о мятеже.

Вот почему этим утром, вместо того чтобы вместе со своей семьей укрыться в высоком чертоге княжеского терема, он выскользнул оттуда, перешел по мосту овраг, отделявший старый город от нового, и направился мимо собора Святой Софии к воротам, за которыми открывалась дорога на Подол.

В новом городе царила зловещая тишина. Знать бросила свои терема: на подворье его отца не видно было ни лошадей, ни конюхов. Кое-где на улицах ему попадались навстречу женщины и дети да иногда священник, однако все мужское население города, казалось, ушло на вече на Подол.

Иванушка хорошо знал, что такое вече. Даже сам князь киевский боялся его. Конечно, обыкновенно горожане вели себя на вече смирно, а все решения принимали там богатейшие купцы. Однако в неспокойные, переломные времена каждый свободный горожанин имел право прийти на вече и выразить свое мнение.

– А если вече взбунтуется, – объяснял ему Игорь, – настанет истинный ужас. Даже княжеская дружина не в силах будет сдержать их.

– А сейчас люди разозлились? – спросил он.

– Они вне себя. Сиди здесь, никуда не выходи.

Пробираясь по городу Ярослава, Иванушка так разволновался, что почти и забыл о приказании отца никуда не выходить. Он поспешил через ворота на рыночную площадь.

На торжище яблоку негде было упасть. Никогда в жизни не видел он столько людей. Даже из близлежащих городков и селений пришли они сюда – купцы и ремесленники, свободные торговцы и работники русских городов-государств, – и собралось их несколько тысяч. На каждой стороне площади стояло по церкви: одна – приземистая, кирпичная, в византийском стиле, с плоским центральным куполом, другая – поменьше, деревянная, с высокой двускатной крышей и маленькой восьмиугольной башенкой посередине. Они словно надзирали за происходящим, освящая собрание самим своим присутствием. Посреди торжища установили деревянный помост, к которому были прикованы все взоры. Огромного роста темнобородый купец в красном кафтане влез на него. Он потрясал посохом и, подобно внушающему благоговейный ужас ветхозаветному пророку, обличал власти.

– Почему этот князь сидит здесь, в Киеве? – громогласно вопрошал он. – Почему его семья княжит в других городах? – Он остановился, дожидаясь, пока толпа не замолчит, желая услышать его ответ. – Они сидят здесь на столе, потому что мы пригласили их предков прийти сюда и править нами. – Он ударил посохом. – Варяги пришли с севера, потому что мы, славяне, сами их сюда призвали!

Переписывание истории, которое длилось уже много поколений, устраивало обе стороны: скандинавов – потому что узаконивало их правление, поначалу захватническое и разбойничье, а славян – потому что тешило их гордость.

– Зачем мы привели их на Русь? – обвел купец горящим взглядом площадь, словно бросая вызов самим церквям: пусть, мол, попробуют опровергнуть его слова. – Сражаться за нас. Защищать наши города. Вот зачем они здесь!

В этом была доля истины. Даже сейчас природа отношений между князьями и городами, которыми они правили, была неясной: князь защищал город, но не владел им и тем более не мог распоряжаться землей, которая до сих пор принадлежала свободным крестьянам или общинам. Всем было известно, что в Новгороде народное вече отвергало князей и никогда не позволяло своему избранному защитнику и его дружине владеть землей в городских пределах. Поэтому слова купца не показались Иванушке странными. Более того, он покраснел от гордости, услышав, что его отца и подобных его отцу людей именуют защитниками земли Русской.

– Но они не защитили! – оглушительно взревел купец. – Не того мы от них ждали! Половцы грабят наши села и деревни, а князь и его воеводы сидят себе и горя не знают!

– Так что же нам делать? – закричали несколько голосов.

– Выбрать нового воеводу! – предложил один.

– Выбрать нового князя! – завопил другой.

Иванушка ахнул. Они же говорят о князе киевском! Однако эта мысль, казалось, пришлась толпе по вкусу.

– Так кого же избрать? – хором вопросило вече.

А сейчас великан-купец на своем помосте вновь пристукнул посохом.

– Все наши беды из-за предательства, – завопил он, – когда Ярославичи нарушили клятву и бросили в темницу князя полоцкого! – Он указал в сторону княжьего двора. – Там заточен невинный князь полоцкий!

Ему не пришлось продолжать. Даже Иванушке было понятно, что многих в толпе тщательно подготовили к этому мгновению.

– Князь полоцкий! – взревела толпа. – Хотим князя полоцкого!

Потом Иванушка не мог вспомнить, что именно последовало за этими призывами. Он только увидел, как спустя минуту толпа, словно управляемая единой железной волей, хлынула наверх, подхватив его с собой. У собора Святой Софии людская река разделилась на два рукава. Одна половина повернула налево, к приземистому кирпичному зданию возле собора, где томился странный князь с полузаросшим глазом. Остальные бросились по узкому мосту к терему князя.

Пора было возвращаться к родным. Он должен был предупредить их об опасности. Он попытался опередить толпу, кинувшуюся по мосту в детинец, но понял, что уже не успеет.

Впрочем, сначала он не догадывался, что не сможет вновь попасть в княжеский чертог. Но несколько минут спустя, когда толпа его вынесла на площадь перед высоким, защищенным прочными стенами зданием княжеского жилища, он осознал, что ему грозит. Слева возвышалась стена; справа широкие каменные ступени вели к большой дубовой двери, накрепко запертой. Окна располагались здесь на высоте примерно трех саженей над землей и были недосягаемы. Кирпичный терем прямо перед ним представлял собой несколько башен с бойницами, расположенными на разной высоте над головами толпы. Две двери внизу были заперты и закрыты на засов. Даже если ему удалось бы пробиться сквозь толпу, он не смог бы попасть внутрь.

Толпа осыпала князя и его приближенных проклятиями:

– Предатели! Трусы! Чтоб вас половцы поели!

Однако высокая красная стена дворца, казалось, взирала на мятежников с полнейшим безразличием.