Алтай. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия в Центральной Азии - Михаил Певцов Страница 26

Весь следующий день шли по каменистой степи. По сторонам дороги паслись большие стада дзэренов, не подпускавших, однако, к себе ближе 200–300 сажен. Наши казаки пытались объезжать их кругами, но и этот маневр не удался. Монголы охотятся за дзэренами партиями в несколько человек. Завидев стадо, охотники разделяются на две части: стрелков и загонщиков.

Стрелки спешиваются и, сдав своих коней загонщикам, залегают скрытно с ружьями в разных местах, а загонщики объезжают стадо и стараются нагнать его потихоньку на застрельщиков. Такие облавы – наиболее распространенный между монголами способ охоты на дзэренов, посредством которого истребляется немало этих антилоп. Но гораздо больше их погибает от волков, которых в Монголии множество.

Волки, как рассказывали нам монголы, иногда устраивают тоже нечто вроде облав на дзэренов, скрываясь в засадах в то время, когда часть их бросается на стадо и гонит на засевших. В степях, где водится много антилоп, нередко можно встретить остатки этих животных, съеденных волками. В одном месте нам попались только наполовину объеденные волками трупы дзэренов. Наши монголы не побрезговали этими объедками и съели их на первом же ночлеге.

Не доходя 20 верст до р. Дзапхына, мы ночевали на урочище Цаган-эргэ, покрытом обширными зарослями дэрису. Горный хребет, замыкающий степь на юге, представляет продолжение хребта Модоту-ула.

С урочища Цаган-эргэ мы направились по пустынной каменистой равнине, на которой пересекли невысокий отдельный кряж. С полудня поднялась сильная снежная буря, и мы с трудом сделали станцию в 20 верст, остановясь на р. Дзапхыне дневать. На другой день мы ловили своим маленьким неводком рыбу в Дзапхыне, но, по случаю дурной погоды, лов был неудачен. Туг снова нам пришлось выслушивать жалобы стоявших поблизости монголов на волков, которые незадолго до нашего прибытия задушили у них несколько лошадей. Близ места стоянки лежало два лошадиных трупа, и мы поджидали волков, но они не показывались. Зато пролетало множество коршунов, которыми пополнилась наша коллекция птиц.

От первого ночлежного пункта в Дзапхыне мы прошли вверх по этой реке около 100 верст и не видели на этом пространстве ни одного притока. Долина среднего Дзапхына богата пастбищами, на которых во время нашего пребывания стояло много монголов, расположившихся на зимние стойбища. Едва успевали мы прибыть на ночлежное место, как они сбегались к нам со всех сторон и почти никогда не оставались свободными зрителями, а помогали развьючивать верблюдов, ставить юрты и собирали аргал на топливо.

В особенности привлекла их рыбная ловля неводком, который мы иногда закидывали в реке, еще не покрывшейся льдом. Монголы, не исключая женщин и детей, толпами собирались на тоню и с напряженным вниманием следили за движением неводка, а когда он появлялся на берегу с трепетавшею в мешке рыбою, толпа испускала единодушные возгласы изумления. Надобно заметить, что монголы ни рыбы, ни птиц не едят, а потому и не имеют понятия ни о снарядах для рыбной ловли, ни о способах ее.

Птицы и рыбы считаются монголами несъедобными. Нам говорили, что они покупают иногда пойманных китайцами и русскими рыб живьем и потом бросают их обратно в воду. Но странно, что при таком участии к рыбам монголы не только не препятствовали ловить их, но даже не высказывали никакого неудовольствия за это.

28 сентября мы прибыли к монастырю гэгэна (богочеловека) Нарбаньчжи на той же р. Дзапхыне. Он расположен на подгорной площади, окруженной со всех сторон, исключая южную, невысокими горами. Обитель состоит из храма и десятка глиняных домиков, обнесенных довольно высокою кирпичной оградой. В ней считается около 40 монахов. Сам гэгэн имел в то время от роду 25 лет. К нему постоянно приходят поклонники за благословением. Войдя в жилище святителя, они падают пред ним на землю.

В это время гэгэн касается головы преклонившегося цилиндром или ящиком, наполненным молитвами, ниспосылая ему таким образом благодать. Поклонники являются всегда с дарами, без которых приближенные ламы не допускают их к святителю. Один из наших казаков, бурят и буддист, ходил на поклонение гэгэну и получил от него благословение, заплатив предварительно ламам несколько кусочков серебра.

Мне самому хотелось очень видеть святителя, но ламы, бывшие у нас в гостях, предупреждали, что лицезреть его можно не иначе, как воздав ему, подобно всем поклонникам, должную почесть, т. е. пасть пред ним ниц, отчего, конечно, я должен был отказаться. Гэгэн предпринимает изредка поездки по соседним странам Монголии. Он ездит в закрытой повозке в сопровождении большой свиты лам. Года за два до нашего посещения монастыря он предпринимал путешествие в землю дурбетов ^[11] и собрал, как говорили, обильную дань.

У монастыря Нарбаньчжи мы простояли почти двое суток. В этом пункте ожидал нас бийский купец Антропов, приехавший из Улясутая, с тем чтобы принять от приказчика следовавший с ними из Кобдо караван бийских купцов с маральими рогами и вести его в Куку-хото. Он уполномочен был купцами продать эти рога и на вырученные за них деньги купить кирпичного и байхового чаю. Сверх того, доверители поручили Антропову собрать подробные торговые сведения в этом городе.