Девятая квартира в антресолях - Инга Кондратьева Страница 26

Утром за ней заехала Нина со своей мамой, и они направились через реку, прямо к новому выставочному городку, потому что Савва решил примерку произвести сразу в павильоне, заодно дав девочкам возможность освоить новое пространство. «Концепция» его заключалась в том, что все номера своего эклектичного представления для публики, Савва придумал связать с жизнью двух рек, стрелка которых и определила выбор места открывающейся Выставки. Бурлацкие напевы, песни, посвященные двум великим русским рекам, поволжские сказания и в завершение – номер с лентами, олицетворяющий в данном контексте, слияние Волги и Оки.

В закрытой от публики части павильона, где находился кабинет Саввы и несколько подсобных комнат, в одной из них были аккуратно разложены детали новых костюмов и ожидали, чтобы подогнать их точно по девочкам, модистка и две ее помощницы. Платья, мягкие тапочки и плотные чулки для выступления были темно-синего цвета, а новые ленты – ярко голубыми. В завершение примерки, которая длилась более часа, в павильон вошла институтская преподавательница девушек по гимнастике и, под ее аккомпанемент на установленном на импровизированной «сцене» рояле, Нина с Лизой несколько раз прорепетировали знакомое упражнение в новых уже нарядах. Немногочисленная публика, состоящая, кроме уже упомянутых персон, из уборщицы, секретаря, наводящих последние штрихи в убранстве нескольких рабочих и руководящего ими Борцова, были в восторге и пророчили завтрашний успех выступлению.

Переодевшись в свое, барышни вышли из кабинета, и увидели ожидавшего их Савву Борисовича, который повел первых своих посетителей с обзором экспонатов по всему павильону, к ним присоединились Борцов и княгиня Чиатурия. Огромные паровые машины, занимавшие пространство чуть не до потолка, сверкающие маслом, новенькие, ни разу еще в деле не употребленные, завораживали своими размерами и мощью. Один из образцов, чуть поменьше ростом, был работающим, и Савва специально для своих нынешних гостей велел привести механизм в действие. Добившись восторгов и широко раскрытых от восхищения глаз, довольный собой Савва перевел экскурсантов в соседнее помещение:

– Лиза, посмотри внимательно. Тебе это будет наиболее интересно!

Больше половины этого зала занимали витрины «Товарищества Полетаева». Под стеклом, снабженные каждый подробным описанием, были разложены традиционные ножницы и ножи – перочинные, столовые и складные; охотничьи кинжалы; морские кортики – матовые, блестящие, с гравировкой и без, с костяными, серебряными или цельнолитыми рукоятками. На тумбах высились кованые сундуки и мелкие шкатулки, все запертые на висячие замки и замочки, ключи от которых на цепочках висели рядом. Каждый желающий мог попробовать открыть их, но подвох был в том, что каждый запор имел свой секрет, и ни один из них не повторялся. Продолжали эту вереницу экспонатов хирургические, акушерские и прочие медицинские инструменты: скальпели, пинцеты, мелкие щипчики и устрашающего размера огромные щипцы. Завершала экспозицию совсем небольшая витрина с кронциркулями, измерителями и циркулями, похожими на изящных балерин.

– Почему только Лизе? – восхитилась Нина. – Это нам всем интересно! Лиза, это всё – твой папа?

– Ну, почему только папа? Много людей свой труд вкладывают, пока мы вот такую красоту увидеть сможем. Кто придумывает, кто сам руками умеет. Кто-то кует, кто-то вырезает, кто-то гравирует, кто-то все это перевозит, а кто-то документы оформляет. Потому, наверно, и называется «товарищество». Савва Борисович тоже ко всему этому непосредственное отношение имеет – он и в правлении, и вот дал возможность выставиться в своем павильоне! – и тут Лиза не удержалась, – Я, Нина, тоже теперь буду, пусть маленькую, но свою лепту вносить. Я к папе в секретари напросилась, стану ему с бумагами помогать.

– Лиза, какая ты молодец! Самая первая из нас себе дело нашла. Ну, ты этим всегда славилась, поздравляю тебя с началом трудовой деятельности!

– Секретарем? К отцу? Лиза, не уезжайте, если сможете пока. – Савва как будто вспомнил что-то внезапно и теперь издалека подавал призывные знаки своему секретарю. – Этери Луарсабовна, вы же никуда не спешите? Часик-полтора всего могли бы подождать? Я давно тут про одну вещь думал! А теперь все складывается, только за ней послать надо.

– Мы до вечера свободны, Савва Борисович, только дела свои здесь вроде завершили, может быть, в другой раз? Я еще хотела с девочками погулять где-нибудь в парках.

– Вот и замечательно! Вот и погуляйте по Выставке, пока такая возможность есть, и народ не набежал. Лёва! Покажи нашим гостьям что возможно, ты же тут всех знаешь, – И он пошел к выходу из зала, на ходу отдавая указания подбежавшему секретарю срочно ехать к нему домой и привезти какого-то Ундервуда.

– Лев Александрович, я предпочла бы посидеть в тени, и обождать нашего отъезда под крышей. – Мать Нины не была настроена к осмотру павильонов. – Можно ли попросить чаю?

– Я сейчас распоряжусь, княгиня. В кабинете Саввы Борисовича Вам будет удобно? – приняв на себя «по наследству» хозяйские обязанности самовольничал Лева.

– Да, конечно, вполне. Я прошу Вас принять заботу о девочках, я полностью Вам доверяю, Лев Александрович.

***

– Прошу вас, медам. – Лева, назначенный развлекать барышень, сделал приглашающий жест к выходу. – Лиза, я, кажется, смогу сразу выполнить и второе, данное Вам обещание!

– А что, было и первое? У вас уже есть общие секреты? – хитро прищурилась Нина.

– Никаких секретов, Ниночка, – взгляд Лизы говорил совершенно об обратном, она заговорщицки косилась в сторону Борцова. – Кстати, я Вас еще не поблагодарила за книгу, Лев Александрович. Большое спасибо, мне очень понравилось! Нина, а второе обещание тесно связано с первым, и касается одного литературного персонажа, всего лишь!

Все-таки при Лёве Лиза незаметно для себя начинала слегка кокетничать.

Борцов повел их к художественному павильону. На входе, узнав архитектора, его со спутницами пропустили внутрь, и, войдя, они сразу уловили в атмосфере некую нервозность, возможно происходящую от суеты, предшествующей любому открытию или премьере. Лев Александрович по пути рассказывал девушкам предысторию возникновения и создания двух картин, предназначение которых было не только творческим, но и утилитарным – они призваны были прикрывать большие пустующие пространства под потолком, чем и объяснялись их гигантские размеры и необычная форма. Разъясняя сложность задачи художника в подчинении изображения заданному пространству, Лева указал рукой на полукруглое завершение торцевой стены, где недавно еще было натянуто панно, и сам замер в немом недоумении. Оно было пустым. Он огляделся, желая получить разгадку этакой метаморфозе, и заметил сидящего на табурете посреди полутемного зала человека, обхватившего голову руками и явно страдающего. Они подошли к нему, тот поднял глаза:

– Лёва, Лёва! Всё прахом! – Это был личный помощник Саввы Мамонтова , по заказу которого и создавались упомянутые полотна. – Михаил Александрович как узнал – уехал из города, а Савва Иванович свирепствует, не отошел еще.