Наполеон. Последняя любовь - Томас Костейн Страница 26

Наполеон встретил Жозефину за столом Барраса. Он отправился к нему, зная, что она была любимицей генерала Гоша [30], но сейчас ей покровительствовал великий человек Директории.

«Баррас прислушивается к этой сумасшедшей кокетке, — говорил он сам себе, чистя потрепанный мундир. — Мне следует постараться и произвести на нее хорошее впечатление».

По пути к рю Бас-Пьер он зашел в военный департамент, чтобы поговорить с военным министром Карно [31]. Служащий заставил его повторить имя, и никто из дежуривших офицеров даже не кивнул ему головой.

«Это не солдаты, а пародия на них, — подумал Наполеон. — Мне не стоит обращать внимания на то, что они не считают меня достойным внимания. Когда-нибудь… О, когда-нибудь все пойдет по-иному».

Карно был умным и работящим офицером. Он улыбнулся Наполеону и положил руку на лежавшие рядом списки.

— Чудесно. Мне кажется, что это может сработать. Я сказал об этом директорам вчера. Конечно, им понадобится некоторое время, прежде чем они примут решение. Для себя я уже все решил.

Бонапарта это не удивило. Он знал, что план, который он подготовил для новой кампании на севере Италии, был умным и смелым. Его разочаровало, что Карно не сказал, что его назначат командующим операцией. Но это будет позже. Когда Наполеон возвращался обратно через приемную, у него горели обычно сумрачные темные глаза, и мелкие чиновники, заполнявшие помещение, мгновенно почувствовали это. Они сбились в группки и стали шептаться. Он шагал легко и твердо и, казалось, что они с любопытством, даже с завистью наблюдали за ним.

Прекрасная Креолка выступала в роли хозяйки дома Барраса, и Наполеон к ней робко приблизился, но теплые карие глаза Розы (Ее в то время все называли Розой) удивительно дружелюбно улыбались ему.

— О, генерал Бонапарт, это великая для нас честь! Вам известно, что мы все тайно вас опасаемся. Как храбро вы расправились с толпой! Мне хотелось бы знать, вы такой же храбрый и бесстрашный и в других вещах?

Наполеон почувствовал себя более свободным. Он взглянул в глаза Прекрасной Креолке и ответил:

— Леди, сейчас мне очень страшно, и я не могу действовать, как настоящий храбрец и безрассудная личность!

Он произнес эту фразу с пылом. Эта прекрасная женщина, так легко расточавшая свои ласки, представлялась ему раньше абсолютно в ином свете. В ней не было никаких признаков распутства, и в ласковом взгляде, которым она одарила его, не ощущалось никакого расчета. Она была нежной и грациозной, она казалась ему прелестной. Ранее он думал о том, чем она сможет ему быть полезной, но сейчас она его полностью очаровала. Наполеон часто влюблялся, но никогда прежде его не охватывало подобное пламенное чувство!

Позже он не мог даже припомнить, какое платье было на ней в тот знаменательный день. У него в памяти оставалась только одна деталь. Пара львиных голов, чудесно изготовленных из эмали, скрепляли ее платье на плечах, и Наполеон решил, что это — признак хорошего вкуса. Позже, когда они уже были женаты, он спросил Жозефину, почему она никогда не носит эти застежки. Она никак не могла припомнить, о чем он говорил, объяснила, что они, видимо, потеряны. Жозефина, как он вскоре узнал, весьма небрежно относилась к вещам. Украшения у нее пропадали, а деньги широкой рекой текли между пальцев и растворялись в воздухе. Она ничем особенно не дорожила, всегда добивалась того, что желала. Зачем тогда следить за собственными нарядами?

Жозефине легко удавалось ободрить людей, и она всегда говорила все к месту. Молодой корсиканец постоянно одаривал ее комплиментами. Он хвастливо рассказывал ей о себе и, наконец, заговорил о ее имени.

— Вас называют Розой, но это имя вам совершенно не подходит.

Жозефина была крайне удивлена и, нахмурившись, взглянула на него. Как понял позже Наполеон, у ее улыбки была одна особенность — Жозефина сужала глаза и, казалось, что ее улыбка совмещается с суровостью во взгляде.

— Но, господин генерал, мне всегда нравилось мое имя. Я не напоминаю вам этот цветок?

— Нет, мадам. Вы более прелестны, чем любой цветок. К тому же, многих женщин зовут именно так. Во Франции родители любят называть своих дочерей Розой. Вы же, мадам… Вас следует называть по-иному. У вас есть другое имя, которое мне кажется более вам подходящим: Жозефина.

Женщина тихо произнесла это имя:

— Жозефина. Господин генерал, возможно, вы правы, хотя должна заметить, что это имя мне никогда не нравилось. Жозефина!

Ее глаза широко раскрылись под темными ресницами, и она легко коснулась его руки.

— Вы — правы. В этом имени есть своя прелесть.

— Я всегда буду о вас думать как о Жозефине, даже если вы мне не позволите обращаться к вам таким образом.

— Господин генерал, можете обращаться ко мне подобным образом.

Они довольно долго беседовали. Постоянно прибывали гости. Это были в основном мужчины, и Жозефине приходилось их приветствовать. Наполеон стоял рядом и молча наблюдал за ней, не обращая внимания на других гостей. Жозефина была высокой и стройной, она нравилась ему все больше и больше.

«Я влюбился в первый раз в жизни, — подумал Наполеон. — Меня не волнует ее прошлое. Настоящее и будущее станут принадлежать мне».