Реквием - Робин Янг Страница 26

Он вошел в покои инспектора.

— Ты опоздал. — Гуго отложил свиток и поднялся из-за стола. — Закрой дверь. — Он внимательно посмотрел на Робера. — Утром я встречался с великим магистром. Через несколько недель он намерен возвратиться на Кипр и готовить Крестовый поход. Надеется на поддержку Запада. К весне короли обещали послать на Святую землю войска.

— Но ты в это не веришь.

— Конечно, нет. Ты видел, как они погрязли в собственных распрях? Король Эдуард сразу же снова сцепится с Филиппом из-за Гасконии, как только подчинит Шотландию, заручившись при этом поддержкой Фландрии. Тем временем король Филипп, кажется, намерен враждовать с Церковью. Он снова обложил духовенство налогами. Я слышал, королевские гвардейцы уже убили одного священника; который не позволил им взять ящик для сбора пожертвований. Глашатаи объявляют, будто священник напал на гвардейцев и погиб в стычке, но это убедит только самых легковерных прихожан. — Гуго подошел к Роберу и положил руку на плечо. — Наступили тревожные времена, и я попросил великого магистра оставить тебя здесь.

— Он согласился?

— Я его убедил. Ты один из немногих, кому я полностью доверяю. А мне сейчас нужна помощь. Придется опять управлять орденом, к тому же я — глава «Анима Темпли».

— Ты назначил себя главой? — пробормотал Робер, удивляясь, как сильно изменился его старый товарищ.

— Но ведь место свободно.

— А если Уилл вернется? — рискнул спросить Робер.

Гуго помрачнел.

— Кемпбелл сбежал, а значит, потерял всякое право занимать этот пост. Родня ему стала ближе братства. — Он помолчал. — Но если он вернется и покается, то, может быть, я оставлю его под своим началом.

Робер теперь сомневался, что Гуго и Уилл когда-либо смогут ужиться. Он не стал делиться своими соображениями с конюхом, не ведающим о существовании «Анима Темпли», почему Гуго так спокойно принял бегство Уилла. Инспектор не привык делить с кем-то власть, и у него были свои взгляды на будущее братства и ордена, которые противоречили взглядам Уилла. Гуго с большой легкостью поверил королю Эдуарду и согласился ему помогать. А Уилл считал Эдуарда врагом братства. Потому он и ушел.

— Робер, мне нужен рядом надежный человек. Вместе мы поможем обрести ордену былое могущество. — Гуго вернулся к столу. — Давай дождемся, когда Жак уедет готовить свою бессмысленную войну, и начнем создавать новый Темпл.

Латеранский дворец, Рим 14 мая 1296 года от Р.Х.

Едва поспевая за папским клириком, Бертран де Гот шагал через площадь к главному зданию дворцового комплекса. Рим сверкал подобно драгоценному камню в ослепительном сиянии солнца. Над крышами домов вздымались изящные башни и роскошные купола церквей. Томный Тибр извивался голубой лентой, огибая недавно сооруженные палаццо и развалины древней цивилизации, когда-то правившей миром.

Наконец запыхавшийся и вспотевший Бертран вместе с клириком поднялся по мраморным ступеням в благодатную прохладу дворца. Мимо туда-сюда сновали чиновники папской курии. [9]

— Должен вас предупредить, епископ, что его святейшество, возможно, пребывает в дурном расположении духа. — Клирик вздохнул. — Смерть Целестина принесла ему неожиданные хлопоты.

— Целестин умер?

Клирик хмуро посмотрел на Бертрана.

— А вы разве не слышали?

— Я только что прибыл.

Клирик остановился, осматриваясь. Бертран обрадовался возможности перевести дух.

— Целестин умер в тюрьме две недели назад. — Клирик сильно понизил голос. — Сразу, как привезли его тело, Джакомо и Пьетро Колонна [10]потребовали дознания. Официально причиной смерти Целестина объявлены старческая немощь и хвори. — Клирик говорил уже еле слышно. — Это сущая правда, но Колонна принялись распространять злонамеренные слухи о причастности к этому его святейшества.

— Неужели кардиналы Колонна обвиняют папу в убийстве? — спросил потрясенный Бертран.

— Не прямо, конечно. Но нет сомнения: подобные слухи исходят от кардинала Джакомо. Он стал врагом папы, когда его святейшество приказал арестовать Целестина за отречение от папского трона. Однажды даже заявил, будто его святейшество уговорил Целестина отречься, чтобы самому надеть тиару. Но Джакомо заботит не Целестин. Он думает только о себе. Этот человек не перестает злобствовать по поводу избрания Бонифация. — Мимо прошли два чиновника канцелярии, и клирик замолк. — Пойдемте. И я советую вам воздержаться от новостей, способных огорчить его святейшество.

У Бертрана похолодело под ложечкой. Ведь его новости никак нельзя было назвать приятными. Они поднялись по винтовой лестнице на несколько пролетов, прошли вдоль величественного коридора к огромным дверям. Клирик осторожно постучал.

Бертрану не сразу удалось увидеть понтифика. Обстановка в просторных покоях папы поражала роскошью и богатством отделки. Бонифаций VIII восседал у сводчатого окна в большом кресле на подушке. Стоящий сзади цирюльник приглаживал его волосы расческой из слоновой кости. В шестьдесят два года Бонифаций обладал еще довольно пышной шевелюрой, хотя и седой с сизоватым оттенком.

— О, епископ! — воскликнул понтифик бодрым голосом. — Довольно.

Бертран не сразу понял, что вторая фраза адресована цирюльнику, который снял с плеч Бонифация накидку и, глубоко поклонившись, неспешным шагом удалился через дверь в дальнем конце покоев. Бонифаций поднялся и протянул руку для поцелуя. Краснея, Бертран приложился губами к золотому перстню папы. В его присутствии он всегда чувствовал себя неловким мальчиком-прислужником при алтаре.

Бонифаций убрал руку и, волоча по полу сутану из алого венецианского шелка, прошагал к мраморному столу, где водрузил на голову украшенную драгоценностями тиару.

— Я ждал вас раньше.

— Прошу прощения, ваше святейшество. Прежде чем отправиться сюда, я после долгого отсутствия посетил свою епархию.

— Как прошла ваша миссия в Англии? — Папа посмотрелся в изящное зеркало и поправил тиару.

— Не так удачно, как надеялся, — признался Бертран. — Я написал королю Эдуарду о вашем желании слить рыцарские ордена и долго не получал ответа. Затем пришло приглашение на встречу в Лондоне с Жаком де Моле. — Бертран осознал, что говорит раздраженно, но не мог удержаться. Ему хотелось вызвать в Бонифации гнев на английского короля. Его также удручала собственная наивность. — Король обещал обсудить на встрече ваш замысел, но почти сразу направил разговор в нужное ему русло.

Отраженный в зеркале Бонифаций нахмурился.