История Англии от Чосера до королевы Виктории - Джордж Маколей Тревельян Страница 25

Не только Лондон, но и другие английские города в время войн Алой и Белой розы пользовались благами мирно жизни благодаря политике действительного нейтралитета уплате небольших сумм на подношение королю и другим видным политическим деятелям – государственного или местного значения, – а также судьям за их поддержку в суде.

Город Кембридж также платил своим представителям в парламенте по 12 пенсов в день во время сессии – всего 33 шиллинга, хотя один из двух членов «отказывался от своей части». Новый мэр получал 20 шиллингов в год на приобретение своих роскошных одеяний, и много расходовалось на «менестрелей» и на их «одежды». В переводе на современный эквивалент эти деньги, конечно, имели гораздо большую ценность. Так, считалось, что сельский священник, которому все его источники дохода приносили 10 фунтов в год, получает приличный доход.

С середины XIV столетия и в дальнейшем производство и экспорт сукна росли за счет снижения экспорта сырой шерсти. Другими словами, компания «предприимчивых купцов» развивалась за счет Королевской торговой компании. Торговля сукном обогащала города, находящиеся внутри страны, такие, как Колчестер, где его закупали скупщики, и те порты, откуда его отправляли за границу, в особенности Лондон. Но настоящее производство сукна велось главным образом в земледельческих округах, и жизнь во многих деревенских местностях сделалась зажиточнее и разнообразнее, приближаясь отчасти к жизни промышленных центров. Производство высокосортного сукна для широкого рынка начиная с XIII века перемещалось из городов в сельские местности. Но все еще далеко было то время, когда технические изобретения XVIII и последующих веков повернут движение вспять и английские рабочие двинутся обратно в города. За исключением Лондона, большая часть английских городов в XV столетии не развивалась; их богатство и число жителей даже падало.

Огромный рост суконной промышленности произошел во второй половине XIV века и возобновился, после перерыва при Тюдорах, в последние 20 лет XV века. На протяжении большей части XV века общее производство сукна оставалось почти неизменным – оно увеличивалось в деревнях и в городах Восточной Англии, в Йоркшире и на западе, но падало в городах более раннего производства сукна. Но экспорт сырой шерсти Королевской торговой компании падал еще быстрее, и «даже когда экспорт сукна в XV веке был наибольшим, то все же он был не настолько велик, чтобы этим можно было объяснить общее падение торговли сырой шерстью».

Перемещение суконной промышленности в сельские местности вызывало недовольство среди городских сукнодельческих ремесленных гильдий, которые пытались задержать развитие конкурирующей мануфактуры, запрещая купцам своих городов вести дела с суконщиками деревенских местностей. Но эти ограничительные попытки были случайны и безрезультатны, потому что по этому вопросу интересы городских купцов были противоположны интересам городских ремесленников, а первые оказывали более сильное влияние на политику городских муниципалитетов.

Поэтому крупные торговцы продолжали все в большем и большем масштабе развивать торговлю шерстяными тканями на капиталистической основе как в городе, так и в сельской местности. Они доставляли сырье деревенскому ремесленнику, работавшему на собственном станке. Затем забирали ткани, передавали их другим рабочим для отделки (отделочных операций) и наконец доставляли их на рынок.

«По всему Эссексу были расположены деревни, славившиеся своим производством сукна: Коггесхолл и Брайнтри, Бекинги Холстэд, Шелфорд и Дедхэм и больше всего – Колчестер, крупный центр производства и рынок сбыта сукна. Деревни богатели благодаря развитию этой промышленности, и вряд ли был хотя бы один дом, где не жужжало бы прядильное колесо ручной прялки, и вряд ли была хоть одна улица, где вы не нашли бы несколько ткацких мастерских, кухонь, где вдоль стены не стояли бы грубые самодельные станки, за которыми проводил хозяин свое рабочее время. Вряд ли проходила хотя бы одна неделя, без того чтобы на беспорядочно разбросанных деревенских улицах не раздавался цокот копыт вьючной лошади, привозящей новые запасы шерсти для обработки или увозящей куски сырого сукна к суконщикам Колчестера и окружающих деревень. На протяжении XV столетия Коггесхолл являлся важным центром, уступавшим только таким большим городам, как Норидж, Колчестер и Седбери; и до сего времени две его гостиницы называются «Кипа шерсти» и «Руно».

В Коггесхолле жил знаменитый торговец Томас Пейкок; он выстроил там себе прекрасный, украшенный деревянной резьбой дом, принадлежащий теперь Национальному тресту. Такие жилые дома на деревенских улицах и медны доски в приходских церквах свидетельствуют о возвышении нового класса в деревне, такого же богатого, как и сельское дворянство (джентри), с которым они вскоре будут заключать брачные союзы и в чей замкнутый круг проникнут благодаря покупке земельных владений.

Аналогичный процесс происходил и на западе; Дефо наблюдал через два столетия с лишним, что «многие из знатных фамилий, которые сейчас считаются дворянскими в западных графствах, выдвинулись и заняли видное положение в обществе благодаря этой поистине благородной суконной мануфактуре». В XV столетии сырая шерсть Котсуолда считалась лучшей в Англии и, следовательно, в Европе. Она была основой процветания этого живописного района, остатки былой прелести которого сохранились до настоящего времени в виде прекрасных каменных деревенских домов и старых валяльных фабрик в долине возле быстротекущей реки.

Тип английского купца этого времени делается для нас весьма реальным по описанию жизни и по письмам Томаса Бетсона. Он был торговцем сукна Королевской торговой компании, часто посещавшим Кале по торговым делам, но был хорошо знаком и с господскими домами западного района, принадлежащими сельским дворянам, потому что он скупал у них сырую шерсть для продажи в Кале. Такие деловые связи закреплялись брачными союзами; сам Бетсон женился на Кэтрин Райч, родственнице Стоноров, которую они опекали. Он женился после того, как ей исполнилось 15 лет, и брак оказался счастливым, но обручены они были в течение нескольких лет. У нас есть письмо Томаса к его Кэтрин, когда той было 12 или 13 лет; он пишет в 1476 году Кэтрин, жившей у Стоноров в Оксфордшире, из своего торгового предприятия в Кале. Конечно, для обручившегося с девочкой 12 лет лучший выход – это писать ей письма. Он просит свою маленькую Кэтрин:

«Кушайте всегда хорошо мясо, чтобы Вы могли расти и поскорее превратиться в женщину… и приласкайте мою лошадь и попросите ее уступить Вам ее четыре года, чтобы помочь Вам в этом. А я с удовольствием по возвращении домой отдам ей 4 года своих и 4 лошадиных хлеба в вознаграждение. Передайте, что я ее просил об этом. И да сделает всемогущий Иисус Вас хорошей женщиной и да пошлет Вам много счастливых и долгих лет, чтобы, к его удовольствию, жить в здравии и добродетели».

По сравнению с современными законами рабочий день и в поле и в мастерской был весьма длительным, но люди отдыхали по воскресеньям и по многочисленным праздникам больших святых. Обычаи требовали исполнения этого хорошего правила, а церковные суды оказывали полезную услугу, налагая наказания или штраф за работу по воскресным дням и по большим праздникам. Было еще много и других работ в старой Англии, которая во все века была и «веселой Англией» и вместе с тем «несчастной Англией», хотя виды несчастий и развлечений менялись из века в век. Веселой стороной деревенской жизни была охота с собаками и с соколами, ловля силками и рыбная ловля, проводившиеся со всей пышностью «охот» владельцами дворцов, господских домов, монастырей и церковных приходов и более скромно – непривилегированным браконьером из деревенского дома и хижины. Много денег тратилось на «театральные представления, интерлюдии, майские игры, храмовые праздники, шарады» и много денег переходило из рук в руки, когда «бились об заклад при стрельбе, при борьбе, при состязаниях в беге, при метании камней или плиток».