Величайшие загадки XX века - Николай Непомнящий Страница 25

И тогда Есенин решает сбежать в Ленинград. Но, конечно, не на постоянное местожительство. Он вообще хотел бежать из Советского Союза.

Еще 7 февраля 1923 года по пути из Европы в Америку он пишет письмо в Берлин своему приятелю, поэту Александру Кусикову, в котором прямо заявляет о своем неприятии советской власти, добавляя, что от нее «сбежал бы хоть в Африку» -. За месяц до смерти, 27 ноября, Есенин пишет из психиатрической клиники своему другу Петру Чагину: «…Избавлюсь (от скандалов. — Авт.), улажу, пошлю всех… и, вероятно, махну за границу. Там и мертвые львы красивей, чем наши живые медицинские собаки». Целью бегства могла быть Великобритания, по другим предположениям — Прибалтика. О серьезности его намерений говорит и краткая поездка в Ленинград в начале ноября 1925 года — мосты наводил? Но кто‑то выдал его настроения — не исключено, что Устинов: в тот приезд он вертелся рядом с поэтом, вместе пили… Дальше события могли развиваться так: 24 декабря 1925 года находящийся под судом Сергей Есенин приезжает из Москвы в Ленинград, тут же арестовывается, доставляется в следственный изолятор, допрашивается, до смерти избивается, его тело тайно переносят в пятый номер «Англетера», где и устраивается известное нам святотатство с «добровольным уходом поэта из жизни»…

Надо ли говорить, что на подобную акцию исполнители вряд ли решились, не имея санкции свыше? Но кто мог выступить в роли «заказчика» этого убийства, кому были поручены функции «киллера»? Ответов на первую часть вопроса нет (есть лишь догадки), да, вероятно, и быть не может: все указания отдавались преданным людям устно и неофициально. Что же касается непосредственного исполнителя убийства, то наиболее подходящей фигурой здесь мог быть известный террорист, сотрудник ВЧК Яков Блюмкин. По воспоминаниям тифлисского приятеля Есенина, писателя и журналиста Николая Вержбицкого, у Блюмкина могли быть и личные счеты с Есениным: тот однажды в Баку в 1924 году угрожал поэту и даже пистолет на него направлял. Некоторые видели в те декабрьские дни Блюмкина в «Англетере». Но со стопроцентной уверенностью указать именно на него как на убийцу Есенина я сегодня не могу — не хватает материала.

А дальше… Развитие событий легко предположить: начали заметать следы преступления. Об участниках этого действа удалось узнать побольше.

В конце 1925 года комендантом «Англетера» был чекист Василий Назаров. Любитель выпить, он «расслабился» днем в воскресенье, 27 декабря, к вечеру сморился и улегся спать. Поздно вечером (а не утром, согласно официальной версии!) в квартиру позвонил дворник: мол, вызывают в гостиницу, в пятый номер. Назаров, еще не протрезвевший, ушел, а вернулся уже утром — усталый, мрачный и молчаливый… Это подлинный рассказ вдовы коменданта Антонины Львовны. Я успел встретиться с ней незадолго до ее смерти в 1995 году. Несмотря на почтенный возраст, она сохранила ясную память — я проверял детали ее воспоминаний по документам. Муж не был с ней многословен: повесился, мол, поэт, оформляли… Но если бы и в самом деле повесился, то, наверное, было бы что рассказать?

Вместе с Василием Назаровым свои подписи в качестве понятых в ту ночь под документами поставили несколько литераторов, сотрудничавших с ГПУ, — Павел Медведев, Всеволод Рождественский, Михаил Фроман. Фальшивый акт об обнаружении тела Есенина в гостинице составлял участковый милиционер Николай Горбов, прошедший выучку в секретном отделе уголовного розыска. Его высокими начальниками были глава губернской милиции Герасим Егоров и руководитель УГРО Леонид Петржак. Оба в 1929 году были арестованы как троцкисты. Впоследствии Николай Горбов, отсидев срок в тюрьме по сфабрикованному делу, написал заявление в парторганизацию (не из чувства ли обиды?), в котором указывал на «некрасивые поступки» этих людей, а также еще одного крупного чина — заместителя начальника Ленинградского ГПУ Ивана Леонова. Есть подозрение, что именно он и был главным организатором этой акции, который распределял кровавые обязанности между своими проверенными подчиненными. А Горбов, облегчив в 1931 году душу своим заявлением в парторганизацию, через год бесследно исчез…

Неужели настолько все было скрупулезно продумано, что не осталось явных следов? Нет, какие‑то ошибки исполнители этого черного дела, конечно, совершили, особенно на стадии заметания следов. Добавлю такую частность, как якобы наличие ванны в пятом, «есенинском» номере гостиницы, что отмечали некоторые из лжемемуаристов. Я не поленился и отыскал инвентарную опись вещей и обстановки в «Англетере». Ванны в том номере не было. Мелочь, казалось бы… Но, как известно, именно детали обычно и подводят лжецов.

Как следствие поспешной небрежности примечательны и газетные публикации на смерть Есенина: еще не было готово заключение судмедэкспертизы, а газеты уже сообщили, что поэт повесился. Журналисты сами это написали? При жесткой цензуре того времени, которая «вела» даже стенгазеты, без санкции свыше это было невозможно. А тем, кто наверху, результаты экспертизы и не были нужны.

Далеко не все из современников поэта поверили в скороспелый официальный миф о его самоубийстве. Написал же 30 декабря в «Красной газете» смелую и дерзкую статью под заголовком «Казненный дегенератами» Борис Лавренев. Известный писатель и сторонник революции, он успел сказать свое честное слово — возможно, что и по чьему‑то недосмотру. Но в дальнейшем он уже никогда не возвращался к этой теме. Впрочем, молчали и все остальные. Людям было чего бояться в те времена.

Но приблизиться к истине в этой печальной истории мы, конечно, сможем, когда откроются за давностью времени наши архивы. Ведь есенинской трагедии уже без малого 80 лет…