Ричард III - Вадим Устинов Страница 25

Ричард со своими людьми высадился в Кале 4 июля. Пожелать ему удачи два дня спустя в расположение армии приехала герцогиня Бургундская — его сестра Маргарет. Английские войска не двигались с места, ожидая прибытия ее сумасбродного мужа: вместо того чтобы готовить своих солдат для совместного генерального наступления на французов, герцог Шарль, следуя спонтанному порыву, ринулся на восток и осадил малозначимый город Нойс по соседству с Дюссельдорфом. В английском лагере герцог Бургундский появился лишь 14 июля. Ричард с удивлением отметил, что вместо обещанной армии его сопровождал только небольшой отряд телохранителей. Еще большее изумление у него вызвали неловкие оправдания Шарля, щедро сдобренные лестью. Герцог Бургундский заявил, что у армии Эдуарда rv достаточно сил не только для того, чтобы промаршировать через всю Францию, но и дойти до ворот самого Рима. Он заверял, что англичанам нужно всего лишь добраться до Шампани, где их будут ждать бургундские войска. А бургундские войска в это время бросили осаду Нойса и отправились грабить Лотарингию.

На следующий день Ричард явился на военный совет, созванный Эдуардом IV. Король сообщил, что коннетабль Франции граф де Сен-Поль ^[90] пообещал сдать англичанам без боя Сен-Кантен. После долгих дискуссий капитаны решили, что кампанию лучше начать с обустройства базы в этом городе. Английские войска двинулись на Дуллан и Перонн, а Шарль поскакал в Сент-Омер. Эдуард IV вел армию медленно, буквально на ощупь. Две ночи англичане для поднятия боевого духа провели на том самом поле, где в 1415 году состоялась знаменитая битва при Азенкуре.

11 августа английские войска подошли к стенам Сен-Кантена. Не успели передовые отряды приблизиться к городу, как крепостные орудия открыли огонь, убив нескольких солдат: коннетабль де Сен-Поль вторично запятнал свое имя изменой, переметнувшись теперь на сторону французов. Одновременно разведчики донесли, что король Людовик XI выступил из Бове на Компьен во главе сильной армии.

К этому моменту Эдуард IV полностью потерял доверие к герцогу Бургундскому. Больше того, он заподозрил своего союзника в ведении двойной игры с намерением заманить англичан вглубь страны и втянуть их в германскую авантюру. Король не без оснований считал, что бургундская армия понесла в битве при Нойсе серьезные потери, подорвавшие ее способность вести боевые действия наравне с английской. Эдуард не сомневался, что может одержать победу в одиночку — и возможно, великую победу. Однако без помощи Бургундии воспользоваться ее результатами он не имел никаких шансов, поскольку у него закончились деньги. Поэтому, когда французский король прислал герольда с предложением вступить в переговоры, Эдуард охотно согласился на встречу и немедленно созвал военный совет.

Герцоги Глостерский, Кларенсский, Норфолкский и Саффолкский, маркиз Дорсетский, графы Нортумберлендский, Пембрукский, Риверс, лорды Хейстингс, Стэнли и Хауэрд собрались у короля, чтобы обсудить варианты дальнейших действий. Большинство лордов высказались за мир. Резко против выступил только герцог Глостерский. Он не питал никаких иллюзий по поводу возможности покорения Франции исключительно собственными силами. Но Ричард считал, что подписывать договор сейчас нецелесообразно по нескольким причинам. Во-первых, у англичан нельзя было отнимать даже призрачной надежды на реванш после поражения в Столетней войне, которое ими тяжело переживалось. Во-вторых, народ не понял бы, зачем его заставили платить недавно введенный военный налог, тяжким бременем легший на каждое хозяйство. В-третьих, Ричарду откровенно претила мысль о сепаратном сговоре за спиной Шарля Смелого, который при всей своей вздорности и ненадежности оставался союзником Англии. И в-четвертых, победа в предстоящей битве не вызывала сомнений ни у кого, а победитель может позволить себе вести переговоры с гораздо более выгодной позиции. Поэтому, заключил герцог Глостерский, английской армии просто необходимо хотя бы единожды помериться силами в сражении с французами.

Однако Эдуард IV не внял аргументам брата и решил по-своему. Утром 15 августа послы двух королей встретились в деревушке недалеко от Амьена и договорились об условиях мира. В обмен на немедленный вывод английской армии из Франции, семилетнее перемирие и восстановление в полном объеме торговли Луи XI согласился выплатить королю Эдуарду 75 тысяч крон единовременно и затем по 50 тысяч ежегодно. Он одобрил идею брака дофина и Элизабет, старшей дочери Эдуарда, а также пообещал подписать отдельный договор, в котором каждый из королей брал на себя обязательство оказывать другому всемерную помощь в борьбе против мятежных подданных. Фактически из всех этих пунктов выполнен был только первый, касавшийся вывода войск, перемирия и компенсационных выплат.

Три дня спустя Шарль Смелый прибыл в английский лагерь. Услышав о заключении договора, он впал в ярость и обвинил Эдуарда TV в вероломстве. Герцог Бургундский стыдил его победами, одержанными другими английскими королями во Франции. Ричард вновь выступил в поддержку союзника, надеясь, что Эдуард переменит свое отношение к договору. Но его усилия пропали даром, а Шарль уехал, заявив на прощание, что никогда не подпишет мира на таких позорных условиях.

Король Луи проявил величайшую щедрость и гостеприимство. Он распахнул перед английскими войсками ворота Амьена. У городских стен были расставлены столы, ломившиеся от пирогов с олениной и кувшинов с лучшими винами. Пока солдаты топили боевой пыл во французском вине, их командиры отправились к деревне Пикиньи. Здесь, на середине моста через реку Сомма, 29 августа 1475 года состоялась встреча королей, явившихся с небольшими свитами. Эдуарда IV сопровождали герцог Кларенсский, граф Нортумберлендский, лорд Хейстингс и другие лорды. Там же на мосту был подписан текст основного договора.

Однако в стане англичан единодушия не наблюдалось. Многие отказались быть свидетелями позорного, по их мнению, акта. Как сообщает очевидец, «на встрече не присутствовали герцог Глостерский, брат короля, и некоторые другие, поскольку питали отвращение к этому миру, но они подошли позднее. И пришел вышеуказанный герцог Глостерский к королю [Людовику] в Амьен, и король преподнес ему превосходные подарки, а среди них столовую посуду и коня в прекрасной сбруе».

Это вовсе не значило, что Людовик XI каким-то образом выделил герцога Глостерского из числа прочих. Он просто стремился завоевать как можно больше друзей при английском дворе. С согласия Эдуарда IV его главные советники приняли от французского короля пенсионы, которые предпочитали уклончиво называть данью — в общей сложности на сумму в 16 тысяч крон ежегодно. В числе прочих пенсион получил хранитель архивов Джон Мортон ^[91], в будущем — заклятый враг Ричарда Глостерского. Самое большое содержание в две тысячи крон ежегодно было выделено для близкого друга короля Уильяма, лорда Хейстингса. Причем Людовик XI знал — предлагая деньги Хейстингсу, он ставит того в крайне неловкое положение, ибо камергер двора еще с 1471 года получал пенсион в размере 1200 флоринов от герцога Бургундского. Поэтому французский король предложил в два раза больше. Он дал строгий наказ своему камергеру Пьеру Кларе обязательно взять с каждого расписку. Луи считал это неплохим козырем — иметь документальное подтверждение, что камергер двора, лорд — верховный канцлер, лорд — верховный адмирал, главный конюший и несколько других высших сановников Англии получали деньги от короля Франции.