Крах тирана - Шапи Казиев Страница 25
Крах тирана - Шапи Казиев читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
– Прижмись к скале! – крикнул другу Чупалав и вскинул винтовку.
Он прицелился и отстрелил край камня, на котором висел тур. Тот соскользнул и полетел в пропасть.
– Что ты наделал? – кричал снизу Муса-Гаджи. – Он был у меня в руках!
– А ты был в руках смерти, – ответил Чупалав, протягивая Мусе-Гаджи ствол своей винтовки. – Хватай, если жить хочешь!
Они вернулись обратно и сели у костра, стараясь не смотреть в глаза тем, кто их ждал.
– Мы слышали выстрел, – сказала женщина.
– Я промахнулся, – сказал Чупалав, протягивая к огню замерзшие руки.
– А твой друг – нет, – улыбнулась женщина, показывая куда-то в сторону.
Друзья оглянулись и увидели появившихся на перевале всадников. Один из них тащил за рога тура, из шеи которого торчала стрела.
– Ваша работа? – улыбался молодой джигит, бросая у костра тушу. – Мы едем, а он с неба падает.
– Стрела моя, – кивнул Муса-Гаджи.
– А мясо общее, – обрадованно сказал Чупалав и принялся разделывать тура.
Вскоре на перевал поднялось еще несколько отрядов. Здесь были лезгины, аварцы, табасаранцы, рутульцы, агулы, лакцы… Среди них Чупалав и Муса-Гаджи встретили старых знакомых – бывалых воинов, с которыми они и прежде ходили в походы. Большинство же составляла молодежь, горевшая жаждой расквитаться с врагами, но еще не видавшая настоящих битв.
Поджарив на костре душистое турье мясо и хорошенько подкрепившись, джигиты двинулись дальше, а женщины с детьми пошли в Дагестан по протоптанной конями дороге.
Муса-Гаджи, хорошо знавший дороги, повел теперь уже довольно большой отряд вниз по крутым склонам.
Здесь, на южной стороне хребта, было намного теплее. Горы вокруг были укрыты еще зелеными лесами. Дубы, грабы, буки, ореховые деревья поднимали в небо свои пышные кроны, в садах дозревали яблоки и хурма. Здешняя природа напоминала андалалцам их родину, хотя осень там была холоднее и наступала раньше.
Приближаясь к своей цели, горцы сначала увидели высокие оборонительные башни джарцев, а затем и то, как все кругом готовились к серьезным сражениям. В Закаталах, которые стояли на бегущей от хребта реке Талачай, люди рыли окопы и укрепляли позиции на подступах к селу. Вместо прежних крепких мостов были устроены другие, которые можно было легко разрушить, отрезав путь неприятелю. Сами же села, и без того всегда готовые к обороне, превращались в настоящие крепости. Улицы перегораживались каменными стенами, повсюду устраивались «волчьи ямы», на стенах и крышах собирались пирамиды из камней, готовых обрушиться на головы врагов. В тайных местах делались запасы воды, пороха и свинца, без которых долгая оборона была невозможна.
Прибывших на подмогу дагестанцев тут встретили с радостью. Каджары были сильны, и восставшим был дорог каждый человек, встававший на их сторону. Вдали дымились сожженные аулы, и разведчики доносили, что Ибрагим-хан строит укрепления на захваченных позициях.
Пока Чупалав выяснял, как обстоят дела, Муса-Гаджи с тоской вглядывался вдаль, туда, где теперь выжидали чего-то каджары и где остался аул, в котором еще недавно жила его любимая Фируза.
После первых успехов, когда Ибрагим-хан обрушился на не ждавших такого большого войска повстанцев, он решил приостановить военные действия. Слишком упорно сопротивлялись горцы, и не успели еще подойти отряды, выступившие в помощь Ибрагим-хану из Персии.
Но повстанцы не теряли времени даром. Их небольшие отряды совершали дерзкие ночные вылазки, не давая кызылбашам покоя. Они захватывали обозы, освобождали пленных, угоняли скот, коней и портили дороги. А чтобы сбить со следа каджаров, подковы у коней были прибиты наоборот.
В очередной поход с этими удальцами вызвался пойти и Муса-Гаджи. В лагере он не находил себе покоя, хотя кузнецы-оружейники были теперь очень нужны. К тому же, разглядывая доспехи взятых в плен сарбазов, он понял, что, кроме обычных кинжалов и сабель, горцам нужно бы иметь узкий клинок, которым можно поражать каджаров через щели между их железными латами. А наконечники для стрел лучше делать побольше и поострее, чтобы пробивать щиты, да ковать их такими, чтобы эти наконечники невозможно было вытащить.
Чупалав сначала помогал строить укрепления, но, когда заметил, что многие ополченцы недостаточно хорошо владеют оружием, взялся сделать из них настоящих воинов.
Муса-Гаджи трудился не покладая рук, но мысли о Фирузе и мучительное желание хоть что-нибудь узнать о ее судьбе не давали ему покоя. Наконец, он отложил инструменты и объявил, что сначала сходит в разведку с отрядом, собиравшимся напасть на каджаров, а затем снова примется за работу.
Чупалав не стал его удерживать, он хорошо понимал Мусу-Гаджи. Семья Чупалава была пока в безопасности, но тревога за жену и детей все равно скребла его сердце.
Отряд, с которым отправился Муса-Гаджи, возвратился через день, пригнав отару овец. Это были овцы джарцев, которых прежде успели захватить нахлынувшие рекой каджары. Но среди вернувшихся горцев не было Мусы-Гаджи. Встревоженный Чупалав спрашивал джигитов, что случилось с его другом, и те говорили странные вещи. Сначала они рассказали, как кружили по местам, которые опустошили каджары, как Муса-Гаджи старался узнать у уцелевших людей, что стало с его невестой. Узнать ничего не удалось, и Муса-Гаджи начал приходить в отчаяние. Затем им удалось проникнуть в одно из расположений каджаров и снять караульных. Причем Муса-Гаджи просто задушил одного здоровенного сарбаза, чтобы не поднимать шума, а другого оглушил и взял в плен. Оттуда они угнали отару овец, вернее, то, что от нее осталось. Возвращаясь, заночевали в небольшой горной пещере, которых было много вокруг, в поросших лесом холмах. А ночью случилось и вовсе невероятное. То ли привлеченный добычей, то ли потому, что пещера была его логовом, туда явился леопард. Кони испуганно заржали, но никто ничего не видел, потому что горцы не разводили костер, чтобы не быть замеченными. Потом им показалось, что к пещере подступают выследившие их каджары, и изготовились к бою. Но вдруг раздался страшный звериный рык – и все вдруг стихло. Когда зажгли факел, они увидели Мусу-Гаджи, лежавшего под большим пятнистым зверем. Решили, что Муса-Гаджи погиб, но все обошлось. Муса-Гаджи свалил с себя тяжелого леопарда и поднялся. В руке у него был тот самый узкий клинок, которым он советовал всем обзавестись. Клинок был в крови. Муса-Гаджи успел нанести леопарду удар в сердце и боролся с ним, пока зверь не издох. Убедившись, что Муса-Гаджи отделался царапинами от когтей, все понемногу успокоились. А наутро Мусы-Гаджи в пещере не оказалось, не было и его коня. Вместе с Мусой-Гаджи исчезла и шкура леопарда, которую он успел снять.
Чупалав был в растерянности. Выходило, что Муса-Гаджи ушел сам. Только – куда? И зачем ему понадобилась шкура убитого зверя? Но, сколько бы предположений ни строил Чупалав, мысли его каждый раз возвращались к одному: Муса-Гаджи ушел искать свою Фирузу. Это было равносильно самоубийству, но слишком горяч и смел был Муса-Гаджи, который все еще надеялся, что Фируза где-то рядом. Как бы то ни было, друга нужно было спасать. Чупалав скрепя сердце заставил себя подождать до следующего дня: вдруг Муса-Гаджи сам вернется. А если нет – он отправится его искать.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии