Забытые союзники во Второй мировой войне - Сергей Брилев Страница 24

Итак, я — внутри тесной, но прямо-таки бездонной букинистической лавки сеньора Хильберто Бердмудеса на улице Обиспо. Специализация — эпоха, когда после свержения Батисты титул самого известного в мире жителя Гаваны перешёл от романиста Эрнеста Хэмингуэя к революционеру Фиделю Кастро. А ещё — всё, что было до этого.

На полках, в шкафах, на полу этой лавки — бесконечные стопки выцветших фотографий, потертых афиш и книг с рассохшимися корешками. Зашёл я туда, чтобы пополнить свою коллекцию плакатов романтического периода революции. Есть у меня такой грех бывшего советского человека: украшать подобной агитпродукцией стены своего рабочего кабинета.

— Ой, и это продаётся? — воскликнул я, увидев на стене плакат с молодым ещё Фиделем и его знаменитой цитатой: «Это знамя, это небо, эту землю мы защитим и за ценой не постоим».

— Да, продаётся.

— А это точно оригинал?

— Здесь же внизу написано: «Издание Отдела революционной ориентации ЦК». Будете брать?

— Думаю, да.

— С вас десять песо, — отрезал сеньор Бермудес и стал побыстрее сворачивать плакатец в трубочку и обёртывать бумагой, пока клиент не передумал.

Клиент, впрочем, будучи увлечён написанием этой книги (и, в том числе, поэтому приехавший на Кубу дособирать материалы), останавливаться не собирался. И не мог не задать вопрос, который на социалистической Кубе звучит, в известной степени, провокационно.

— Сеньор Бердмудес, а в Гаване вообще вспоминают иногда, что выстрелы здесь звучали и во Вторую мировую? Например, что уже в декабре 1941 года ваша страна объявила войну странам «Оси»?

— Если честно, у нас про это почти не говорят.

— То есть вы, например, не знаете, что в 1943 году вашим военным морякам под командованием капитана Марио Рамиреса Дельгадо, удалось в Большом Багамском проливе не просто обнаружить, а и самим потопить немецкую подлодку?

— Я-то знаю. Но я и постарше. А молодые про это, думаю, и не слышали ^{45}.

— Не слышали, потому что потом эти же вооруженные силы бились с Фиделем, и это, получается — подвиги вражеской армии, армии диктатора Батисты?

— Заметьте, не я это сказал.

— Сеньор Бердмудес, а у вас есть какие-то старые материалы про тот период? Про то, как Куба воевала ещё не с Америкой, а с Германией?

— Слушайте, вы — первый, кто про это спрашивает за многие годы.

Поможете мне отодвинуть вот эту стопку? — подмигивая, сеньор Бермудес указал на пирамидку из какой-то совсем ненужной макулатуры.

Если говорить точно, то нижнюю полку дальнего стеллажа загораживала не только макулатура, но и древний-древний дедушка. Он-то точно помнил, что и как было на острове до 1 января 1959 года, когда в Гавану вошли повстанцы Фиделя. Посасывая сигару, дедушка восседал на типичном для Кубы кресле-качалке с плетёной спинкой и, кажется, слушал наш разговор с большим интересом. Теперь он проворно вскочил, позволяя Бермудесу добраться до той самой полки.

На свет энергосберегающей лампы были вытащены два толстенных тома-подшивки. Открыв их, я обомлел. Передо мной было то, что я искал многие месяцы! Это была подшивка раритетнего журнала «Эн Гуардия», за один номер которого в Интернете просят до пятисот долларов. Мне же вся эта чудо-подшивка досталась всего-то за 30 «конвертируемых песо», которые я немедленно отсчитал Бермудесу — теперь явно расстроенному тем, что он не попросил с меня больше ^[37].

Итак, продолжим пока изучать всё менее доступные, но, строго говоря, открытые источники.

На страже

Вот ведь ирония судьбы: только в социалистической и обложенной американскими санкциями Гаване (где время словно остановилось), и можно было найти целую подшивку уникальной американской «энциклопедии» про участие во Второй мировой стран Латинской Америки.

В переводе название этого журнала означает «На страже». Перевод в данном случае — с испанского. Хотя печаталось это издание в США, предназначалось оно для «латинос» и выходило именно на родном для большинства из них испанском языке ^[38].

Интересная вещь: официоз — он при любом строе официоз. Вот и публикации американского журнала «Эн Гуардия» являли собой «гремучую смесь» информации и пропаганды, помноженной на постоянно менявшийся в годы Второй мировой войны коэффициент политической целесообразности.

Но, во-первых, людей моей профессии наша отечественная история (да и сегодняшние политические реалии) даже и помимо воли сделали мастерами вычленять информацию из «пиара». Во-вторых, изучение материалов именно этого журнала поможет понять, как кубинские реалии, в свою очередь, описывала не советская, а американская официальная печать. Наконец, в-третьих, вёрстка этого журнала позволит нам понять, как выстраивалась политическая логика.