Тайны Третьего Рейха. Гибель вермахта - Олег Пленков Страница 24

После этого демонстрационный десант неожиданно для советского командования стал основным. Дело в том, что прикрывавшие берег у поселка Станичка части румынской 10-й дивизии были деморализованы неожиданной атакой десанта Куликова. После удачного прорыва Куликова советское и немецкое командование оказались перед совершенно неожиданной ситуацией. Командующий Черноморской группой войск Закавказского фронта генерал И.Е. Петров, до последнего момента угнетенный провалом операции в заливе Озерейка, был обрадован захватом плацдарма прямо у Новороссийска. В ночь на 5 февраля, под прикрытием очень метких советских береговых орудий на восточном берегу Цемесской бухты, Петров двинул на плацдарм Куникова целый воздушно-десантный полк на катерах и небольших десантных судах. В последующие две ночи на «Малую землю» были переправлены все те силы, которые предназначались для залива Озерейка — около 8 тысяч солдат. Береговой плацдарм четыре на три километра был набит войсками. Замполит 18-й советской армии полковник Л.И. Брежнев несколько раз был на «Малой земле», поднимая дух бойцов. Очень большой пользой от десанта было то, что наблюдатели на высоте Станички управляли артиллерийским огнем советских береговых батарей с холмов на восточной стороне.

9 февраля Гитлер категорически приказал сбросить русский десант в море, но отборные немецкие части не смогли этого сделать. Бои за «Малую землю» бушевали 7 месяцев и были исключительно кровопролитными. В конечном счете на «Малую землю» было переправлено 78 тысяч советских солдат и 600 орудий, но им не удалось вырваться за пределы плацдарма и ударить по немцам с тыла. Поэтому плацдарм, созданный Куликовым, был, по сути, бесполезен и до середины осени 1943 г. приносил только потери в живой силе. Начальник оперативного отдела Генштаба Адольф Хойзингер отмечал в своем дневнике 8 октября 1943 г., что эвакуация с Кубанского плацдарма прошла безупречно. 17-я армия генерала Руоффа беспрепятственно была переправлена в Крым и продолжала действовать до конца войны.

Таким образом, никаких тактических выгод, кроме оттягивания сил противника, «Малая земля» не принесла. Но «Малая земля» постепенно стала для советской стороны делом престижа, она приобрела политический смысл и имела большое значение для поднятия боевого духа. Майор Куников погиб в бою. В его честь поселок Станичка называется Куниковка. Практически все советские морские пехотинцы первой волны полегли у горы Мысхако. Когда на Мысхако только разгорались первые тяжелые бои и советское командование продолжало надеяться совершить прорыв с «Малой земли», становилось все более очевидно, что советской 47-й армии не удастся, как предписывал Сталин, прорвать оборону 17-й немецкой армии севернее Новороссийска и соединиться с морским десантом. Генерал-полковник Руофф продолжал контролировать ситуацию и постепенно отходил к подготовленной «Голубой линии».

12 февраля Руофф оставил Краснодар, 14 февраля немцы сдали Ростов, и войска Южного фронта Р.Я. Малиновского (член Военного совета Н.С. Хрущев) вошли в город. Сталин был воодушевлен успехом и приказал взять Харьков, центр тяжелой промышленности Украины. Тем более что между Луганском и Белгородом позиции на фронте в 300 км занимали дезорганизованные союзники немцев — румыны, итальянцы, венгры. Со взятием Харькова для Советской армии открывалась возможность быстро выйти к Днепру и отсечь огромную группировку на южном фланге Восточного фронта (группа армий Клейста на Кубани и в Крыму, группа армий Манштейна в Донбассе). Манштейн, оценивая ситуацию в этот момент, писал, что «катастрофа 6-й армии, как бы тяжела и печальна она сама по себе ни была, в целом не была решающим шагом к поражению Германии. Но разгром всего южного фланга Восточного фронта открыл бы путь к скорой победе над Германией.

В этих совершенно экстраординарных условиях Гитлер санкционировал стратегическое отступление. Он согласился сдать Донецкую область до самой реки Миус, у Таганрога впадающей в Азовское море. На Миусе заняла фронт оперативная группа Карла Холлидта. На Средний Донец Манштейн перебросил 1-ю танковую армию под командованием генерала от кавалерии Эберхарда фон Макензена. 4-я танковая армия Гота пробивалась с Нижнего Дона на север в район между Донцом и излучиной Днепра.

Манштейн перенес свой командный пункт из Сталине (Донецк) в Запорожье; его группу армий 14 февраля переименовали из «Дона» в «Юг». Он был чрезвычайно обеспокоен развитием ситуации. Оперативная группа Кемпфа с трудом сдерживала советское наступление на Харьков. Манштейн прекрасно видел, что если после Харькова советские войска смогут форсировать Днепр у Кременчуга, тогда весь южный немецкий фланг (три армии и две оперативные группы) попадет в ловушку. В результате произойдет цепная реакция: группа армий «Центр», имеющая в своем составе пять армий, окажется в подвешенном состоянии и тоже не сможет устоять. Несомненно, для советской стороны это был самый короткий путь к победе над агрессором. Манштейн разгадал замысел русских; он понял, что советское командование уверено в том, что ничто уже не сможет предотвратить немецкую катастрофу между реками Донец и Днепр. В соответствии с этой точкой зрения, какое-либо сопротивление немцев восточнее Днепра исключалось — так думал Сталин. Советское командование не верило в возможность сплошного немецкого фронта на Миусе. Одаренный стратег, командующий Юго-западным фронтом Н.Ф. Ватутин также разделял это мнение. Факт отхода оперативной группы Холлидта с Донца он счел доказательством полного немецкого отступления. Если же немцы отступают, значит, логично их отрезать. Но вопреки всем ожиданиям советского руководства, оперативная группа Холлидта осталась на Миусском рубеже и отступать к Днепру не собиралась.

Ошибочные советские расчеты подкрепила неожиданно быстрая сдача немцами Харькова. Невыполнимая задача оборонять Харьков выпала на долю танкового корпуса Ваффен-СС Пауля Хауссера. В этот корпус входило две отборные дивизии — «Рейх» и «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Гитлер во что бы то ни стало хотел удержать промышленный и политический центр и столицу Украины. Манштейн же считал, что гораздо важнее восстановить немецкий фронт южнее Харькова и предотвратить прорыв советских войск на Днепр. Если зимой 1941 г. система «ежей» еще работала, потому, что подвижность советских войск была относительно низкой, то к осени 1942 г., вследствие роста мобильности советских войск, а также вследствие усиления артиллерии, — «ежи» себя уже не оправдывали… 13 февраля Гитлер повторил категорический приказ удержать Харьков. 14 февраля советские войска завершили окружение Харькова; пути снабжения корпуса Хауссера были отрезаны, и он вновь просил разрешения выйти из окружения: никакого смысла в удержании города он не видел.

Пауль Хауссер был здравомыслящим командиром и искусным тактиком, к тому же он имел мужество критически воспринимать приказы вышестоящих начальников. Это в определенной мере опровергает легенду о том, что Ваффен-СС были чисто партийными формированиями, слепо подчинявшимися Гитлеру. 15 февраля, несмотря на грозные предупреждения начальства, Хауссер приказал выходить из Харькова, а через 24 часа его дивизии закончили прорыв. Гитлер, узнав о неповиновении, побелел от ярости, но прежде чем он решил наказать Хауссера, логика его поступка стала очевидной. Хауссер сохранил для решающей фазы оборонительной операции две совершенно необходимые, боеспособные и опытные танковые дивизии Ваффен-СС, а также моторизованную дивизию «Великая Германия» (это была элитная дивизия вермахта, которая вместо номера имела только название), прикрывавшую фланг корпуса Хауссера. Кроме того, контратака Хауссера позволила 320-й пехотной дивизии генерала Постеля соединиться с опергруппой Кемпфа. Таким образом, временная (как оказалось позже) сдача Харькова принесла, вопреки мнению Гитлера, оперативный выигрыш. Кроме того, освобождение Харькова, четвертого по величине города в СССР, еще более убедило советское командование в том, что Манштейн повсеместно отступает к Днепру.