Лукреция Борджиа - Сара Брэдфорд Страница 24
Лукреция Борджиа - Сара Брэдфорд читать онлайн бесплатно
Вчера в три часа ночи [он] покинул дворец и в сопровождении всего лишь двоих слуг пошел домой. Дом его находится на площади возле базилики Святого Петра. На ступенях базилики Святого Петра, под балконом, его неожиданно атаковали четверо до зубов вооруженных мужчин и нанесли ему три удара: один — по голове (рана очень глубокая), другой — по плечу. Любой из этих ударов мог оказаться смертельным. Еще одно ранение в руку опасности не представляет. Лекарь счел раны очень серьезными и призвал положиться на волю Божью. Вечером консилиум осмотрел раненого и подтвердил, что положение тяжелое. О том, кто мог его ранить, никто не говорит. В Риме шушукаются, что сделано это кем-то из своих, слишком уж много во дворце ненависти, и старой, и новой, много зависти и ревности по политическим и иным причинам. Как всегда, обстоятельства таких происшествий пытаются скрывать. Рассказывают, что раненого герцога унесли назад, во дворец, что папа встал с постели и пошел проведать его, а мадонну Лукрецию долго не могли привести в сознание.
По свидетельству Бурхарда, нападавшие сбежали по ступеням базилики Святого Петра, где их уже ожидали сорок всадников. Все вместе выехали через ворота Порта Пертуза. Катанео написала Изабелле д'Эсте, что нападавшие тащили некоторое время Альфонсо с собой, возможно, для того чтобы сбросить его в реку, однако их спугнула охрана. Папа, по его словам, был расстроен, а раненого зятя подняли наверх на тридцать ступеней в комнаты, этажом выше его апартаментов. Через три дня сообщили, что Лукреция слегла с лихорадкой, вызванной нервным срывом.
И снова, как и в случае с убийством герцога Гандийского, нападение на Бисельи, «племянника покойного короля и сына здравствующего короля и, кроме того, зятя папы», приписали кому-то очень могущественному, «кому-то с большей, чему него, властью». Санудо заявил: «Неизвестно, кто ранил герцога, но говорят, что это тот, кто убил и сбросил в Тибр герцога Гандийского…» Город охватил страх: Чезаре издал указ, запрещавший носить оружие в Борго, на территории между замком Святого Ангела и собором Святого Петра. Подозрения усиливались, но люди не смели называть имена. Бывший учитель Альфонсо, Рафаэль Брандолини Липли, получавший гонорар в папском дворе, написал в Феррару на следующий день после нападения: «Чьей была рука, направлявшая убийц, все еще неизвестно. Я, во всяком случае, не стану повторять имена, которые называют, потому что нельзя такие опасные сведения вверять бумаге».
Одно имя, однако, в ближайшие двадцать четыре часа после покушения на Бисельи было произнесено. И имя это было — Чезаре. 16 июля Винченцо Кальмета, поэт и папский секретарь, написал своей бывшей патронессе, герцогине Урбино, подробный отчет о событии, заканчивавшийся словами: «Кто мог приказать такое? Все думают, что это — герцог Валентинуа». «Раны Альфонсо не смертельны, — заметил он многозначительно, — если не произойдет нового несчастного случая». Другие увидели в этом событии руку Орсини, так как Альфонсо был заодно с настроенной пронеаполитански семьей Колонна. Хотя Орсини являлись наиболее заинтересованной стороной и могли организовать покушение, вполне вероятно, что Чезаре знал об этом их намерении. Более того, у него имелись собственные причины, ради которых он хотел убрать с дороги шурина, и уж скорее у него, чем у Орсини, была точная информация о передвижениях Альфонсо. Говорят, он сказал: «Герцога ранил не я, но если бы это был я, то он того заслуживал». Единственное, что позволяет снять вину лично с Валентинуа в этом эпизоде, это то, что у него был верный слуга, который всегда успешно исполнял приказы хозяина, и дальнейшие события вскоре это доказали.
Лукреция и, вероятно, Александр проявили огромную осторожность. Только врачу, посланному королем Неаполя, разрешено было навещать больного. Лукреция готовила мужу пищу своими руками, опасаясь яда. 18 августа, через месяц после нападения, Альфонсо уже оправился и сидел в постели в своей комнате в Башне Борджиа. смеясь и болтая с женой, сестрой, дядей и послом, когда произошло внезапное нападение. Вот свидетельство Брандолини:
…В комнату ворвался Микелотто [Мигель Корелла], самый мрачный министр Чезаре Валентинуа. Он схватил дядю Альфонсо и королевского посла [Неаполя] и. связав им руки за спиной, передал их вооруженным людям, стоявшим за дверью, приказав отправить их в тюрьму. Лукреция, жена Альфонсо, и Санча, его сестра, ошеломленные неожиданностью и жесткостью нападения, закричали на Микелотто, возмущаясь тем, как он смеет так вести себя в их присутствии. Тот извинился и заявил, что выполняет приказание, что в обязанности его входит исполнение приказов начальства, а дамы, если пожелают, могут пойти к папе, им легче будет добиться освобождения арестованных. Разгневанные и обуреваемые состраданием… обе женщины отправились к папе и настояли на том, чтобы он выпустил пленников. Тем временем Микелотто, этот самый подлый из преступников и самый преступный из негодяев, задушил Альфонсо, упрекавшего его за арест невиновных людей. Вернувшиеся от папы женщины обнаружили возле дверей вооруженных людей. Они не позволили им войти и объявили, что Альфонсо умер… Женщины, придя в ужас, обезумев от страха и горя, огласили дворец громкими воплями и стенаниями, одна призывала своего мужа, другая — брата, и слезы их лились без конца.
На этот раз уже никто не сомневался, кем было отдано приказание: Микелотто, внебрачный сын графа Корелла и наперсник Чезаре, был известен как «палач» Чезаре. Еще при первом нападении Франческо Капелло подозревал его: «Сделано это кем-то из своих, слишком уж много во дворце ненависти, и старой, и новой, много зависти и ревности по политическим и иным причинам…». Междоусобная борьба между сторонниками Франции и приверженцами Арагонской династии уже велась некоторое время в Ватикане, целью было — переманить папу на свою сторону.
Можно не сомневаться, что в то время как Чезаре был во Франции, арагонская партия, сплотившаяся вокруг Альфонсо и Санчи, попыталась вернуть Александра к его прежним союзникам, к Испании. А обещания Людовика отвернули Чезаре от Арагонского двора. Когда после продолжительного отсутствия Чезаре вернулся в Рим, он быстро почуял в семейном кругу подводное течение, противоречившее его интересам. Санча и Жофре, Альфонсо и Лукреция очень сблизились друг с другом, с тех пор как Альфонсо прошлой осенью воссоединился с семьей в Сполето, а Санче зимой позволено было вернуться в Рим. Эта дружная компания питала симпатию к Арагонской династии. Жофре во всем слушался волевую жену, а Лукреция, так горько плакавшая, когда Альфонсо уехал из Рима, до сих пор любила мужа.
Такой самолюбивый и амбициозный человек, как Чезаре, не мог допустить оппозиции в собственной семье, тем более что противостояние угрожало его собственным интересам, и не только политическим, связанным с французским альянсом, под удар ставилось его личное положение в Ватикане. Рушилась тесная связь с самыми близкими — отцом и сестрой. Начало карьеры зависело от отца как источника власти, Чезаре требовалось, чтобы Александр шел по пути, отвечавшему его интересам. Никому не дозволялось встать между ними. Сильная привязанность Чезаре к Лукреции всем была хорошо известна, однако ее проарагонские симпатии могли повлиять на отца, не чаявшего души в дочери. Ревность к Альфонсо, которого Лукреция горячо любила, могла возбудить в нем ненависть к шурину. Чезаре смотрел на Альфонсо как на угрозу своим интересам, а потому герцога Бисельи следовало уничтожить. Сначала он хотел сделать это руками Орсини, однако не сладилось, и Чезаре выжидал, думая, что Альфонсо умрет от ран. Убедившись, однако, что он выздоравливает, Чезаре предпринял грубый и недвусмысленный шаг, чтобы покончить с Альфонсо.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии