По следам "Турецкого гамбита", или Русская "полупобеда" 1878 года - Игорь Козлов Страница 24

«Полевой штаб… действовал с поразительной небрежностью и необдуманностью; мало того, разные учреждения действующей армии не только чуждались, но как будто боялись друг друга, скрытничали и распоряжались без всякой связи» ^[180].

Последнее наглядно продемонстрировали во время второго штурма Плевны Бискупский со Шнитниковым.

В истории второго штурма Плевны хорошо известен эпизод постыдного поведения начальника 30-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Пузанова. После поражения 18 (30) июля этот генерал, «забыв свой долг, честь и высокое звание», бросил свою дивизию, сел в коляску и направился к Систову. Встречавшимся по дороге обозам и подразделениям он приказывал сворачиваться и спешно отступать. Как записал Газенкампф со слов очевидцев, «едучи в коляске», Пузанов «махал руками и кричал всем встречным: “Спасайтесь, все пропало!”» ^[181]. Легко вообразить, какая паника началась в тылу! А паника на войне опаснее самого грозного противника. В «Журнале военных действий IX армейского корпуса» записано, что генерал Пузанов был «в болезненном состоянии (кажется, контуженный сильно в голову)» ^[182]. Да, возможно, контуженый генерал лишь «кричал» и «махал» руками, но таким поведением он вызвал лавину деморализованных действий огромного числа людей. И лавина эта стала расти как снежный ком. Достигнув Систова, она уже явила «настоящее столпотворение» и практически закупорила переправу через Дунай. Начальник переправы генерал Рихтер чуть ли не стрельбой и штыками подчиненных ему солдат принялся спасать мост, «который обезумевшие беглецы могли потопить, устремясь на него сплошным ошалелым стадом» ^[183].

И вот после такого позора Пузанов «не только не стушевался, но старательно лез на глаза великому князю», когда тот объезжал войска 24 июля (5 августа). Это император Николай Павлович мог разжаловать в рядовые генерал-майора Ранненкампфа, без должных оснований представившего к награде флигель-адъютанта Канкрина. С Пузановым же в новую, либеральную эпоху подобного, конечно же, не случилось. В день объезда войск главнокомандующий просто отстранил его от командования дивизией и назначил на это место Шнитникова. Последнее было само по себе весьма неплохо, так как связка Криденер — командир IX корпуса — Шнитников — начальник его штаба оказалась явно не эффективной. «Вы, генерал, больны, — обратился к Пузанову Николай Николаевич в присутствии окружавших его генералов, — вам надо полечиться. Поэтому я вас сменяю, а на ваше место назначаю другого» ^[184]. Оказалось-то, что генералу Пузанову всего лишь надо «полечиться»… После такого «наказания» Пузанов окончательно пришел в себя и не медля воспользовался подсказкой великого князя. Он написал рапорт «отчисления по болезни», быстро собрался, сел в ту же коляску и преспокойно укатил… «лечиться» в Россию ^[185].

Эпизод с Пузановым, конечно же, не имел массового распространения, но он и не был единичным. Примерно так и в то же время поступили герцоги Лейхтенбергские, возглавлявшие кавалерийские части отряда генерала Гурко. «Отличился» и генерал Борейша. В сражении при Эски-Загре пуля попала в его серебряный портсигар, лежавший в кармане. Посчитавший себя раненым, Борейша на носилках отправился на перевязочный пункт и пролежал там до конца сражения. Затем он как ни в чем не бывало «героем» явился к Гурко и заявил, что он остался в строю, даже несмотря на ранение. Вот как это далее описывал Газенкампф: