Екатерина Великая - Анри Труайя Страница 23

Через несколько дней и самих Чоглоковых вдруг как будто подменили. Из сторожей они превращаются в сводников. Как пишет Екатерина, госпожа Чоглокова, «чье любимое занятие было следить за появлением потомства», начинает с великой княгиней странную беседу. С важным выражением на лице она объясняет ей вполголоса, что обычно женщина обязана соблюдать супружескую верность, но бывают случаи, когда государственные интересы позволяют отклонения в поведении, в частности, когда речь идет о наследнике династии. Сначала ошеломленная Екатерина слушает ее не перебивая и «не понимает, куда та клонит, западню ли она мне подстраивает или говорит искренне». Действительно, одно из двух, либо Бестужев и императрица настолько обеспокоены бесплодием великого князя, что подыскивают человека для скорейшей подмены его в этом деле, либо они решили разоблачить Екатерину и предать огласке ее неверность. Из осторожности Екатерина делает вид, что не понимает, о чем ей нашептывает госпожа Чоглокова с таким таинственным видом. Тогда та, переводя разговор на другую тему, заявляет: «Вы увидите, как я люблю отечество и насколько я искренна. Я не думаю, что вы ни на кого еще не взглянули благосклонно. Позволяю вам выбор: Сергей Салтыков или Лев Нарышкин. Если не ошибаюсь, второй вам больше по душе». – «Нет, нет, вовсе нет!» – восклицает Екатерина. Тогда госпожа Чоглокова замечает: «Ну что ж, если не он, значит, наверняка первый из них». И добавляет: «Вы скоро увидите, что я не буду чинить вам помех». «Я притворилась дурочкой, – пишет Екатерина, – да так умело, что та бранила меня не раз, и в городе и за городом». ^[26] Со своей стороны и Бестужев читает наставления Сергею Салтыкову. А тот уже готов расстаться с великой княгиней. Он посматривает в другую сторону. Неумело она упрекает его в непостоянстве. Тот оправдывается, приводя фальшивые доводы. С грустью она признается: «Он выдвигал такие веские причины, что, стоило мне его увидеть и заговорить с ним, все мои рассуждения на эту тему улетучивались». Теперь она пускает в ход все кокетство, на какое была способна, чтобы завлечь его, хотя бы изредка, в свою постель. Конечно, при этом она ищет только удовлетворения страсти, тогда как госпожа Чоглокова, Бестужев, а за их спиной императрица надеются, что любимый избранник сделает ей ребенка.

В мае 1753 года она констатирует «новые признаки беременности». Преодолевая трудности, она едет со всеми придворными в путешествие, участвует в охоте с повозки, в прогулках, спит в палатке. По возвращении в Москву, после бала и ужина, у нее вторично происходит выкидыш, причем очень тяжелый. «Тринадцать дней я была в критическом положении, подозревали, что часть последа не вышла, а осталась во мне… Наконец на тринадцатый день он сам вышел… Из-за этого случая мне пришлось полтора месяца просидеть в комнате, а жара в ту пору стояла нестерпимая».

Императрица приходит ее навестить и выглядит «очень расстроенной». Еще бы! Она так надеялась, что вся эта интрига создаст видимость законности для незаконнорожденного! Из-за этого невезения продлена своеобразная миссия Сергея Салтыкова и он вынужден будет оставаться при женщине, которую больше не любит. Пока он не выполнит свою работу, его не отпустят в свободное плаванье. А великий князь? Поверил ли он, что чуть не стал отцом? Можно усомниться. Мало того что редкие моменты его интимной близости с супругой заканчивались жалким образом, он также отлично знает, что она влюблена в Сергея Салтыкова, и подозревает, что именно от него и забеременела. Обреченный на роль услужливого мужа, он страдает от унижения, и некому пожаловаться: ведь прикрывает этот обман сама императрица. Хирургическая операция ему помогла, мадам Гроот его лишила невинности, но он все еще остается ребенком. Жену свою ненавидит, и ему плевать, что она неверна. Он злится и зубоскалит одновременно. Он бы с удовольствием вырвался из этого мира взрослых и по привычке находит забвение в играх и в вине. Его любимый слуга, украинец, достает ему крепкие напитки. Он напивается, слуги – тоже, а когда они забывают, что должны быть почтительными с великим князем, он бьет их палкой или шпагой плашмя. Однажды, войдя в его спальню, Екатерина видит повешенную огромную крысу и «все, что связано с пыткой». Когда она спросила о причинах этой смертной казни, великий князь ответил, что сия крыса осуждена по законам военного времени, так как сожрала двух солдатиков из сладкого крахмала, и повешена после того, как собака перекусила ей позвоночник, и висеть «будет публично три дня, в назидание другим». Решив, что он шутит, Екатерина рассмеялась, а Петр нахмурился. Если собственная жена не способна участвовать в его играх, зачем она еще нужна?

Случай с повешенной крысой произвел на Екатерину сильное впечатление. Когда она вспоминает о тех далеких днях, на память ей приходит множество других крыс. Например, те, которых она увидела во время пожара в Москве, во дворце, в начале зимы. «Странное явление увидела я в ту пору, – пишет она. – По лестнице спускались цепочкой, не торопясь, крысы и мыши в неимоверном количестве». Сгорели все четыре тысячи платьев императрицы! Чудом уцелели книги Екатерины. Для нее это было огромной радостью, так как в России они представляли ценность большую, чем гардероб. Великокняжеская чета осталась без крова, и им пришлось поселиться в доме Чоглоковых. «Ветер там гулял во всех направлениях, окна и двери – полусгнившие, щели между половицами – в три-четыре пальца, к тому же насекомые заполонили комнаты».

В феврале 1754 года, через семь месяцев после второго выкидыша, Екатерина замечает, что она вновь беременна. На этот раз императрица надеется, что все завершится благополучно. И Сергей Салтыков тоже на это надеется, ведь он – любитель легких авантюр, а эта затянувшаяся, почти официальная связь гнетет его. Екатерина читает его мысли и грустит. «Тоска, мое физическое недомогание и моральная подавленность привели к ипохондрическому синдрому», – пишет она. В чоглоковском доме она замерзает от сквозняков и живет в ожидании визитов своего любовника, а тот веселится на стороне. Перед ней сидит госпожа Чоглокова и тоже жалуется, что муж ее ужинает где-то с друзьями. «Вот так мы оказались брошенными!» – вздыхает она. И Екатерине приходится признать, что обе они несчастны. «Настроение у меня было собачье», – напишет она. Вскоре, правда, та же госпожа Чоглокова, так огорчавшаяся из-за загулов своего мужа, влюбляется в князя Репнина и показывает Екатерине пламенные послания от него. Вот тогда-то Чоглоков и помер «от сухих колик». Полагая, что вдова не может прилично выглядеть в свете, императрица тотчас освободила ее от обязанностей при великой княгине. Екатерина огорчена: госпожа Чоглокова, бывший ее враг, последнее время была ее сообщницей. Огорчение переходит в ужас, когда она узнает, что отныне следить за ней будет граф Александр Шувалов, дядюшка нового фаворита Елизаветы, он же – глава государственной инквизиции, то есть тайной полиции. Этот опасный человек страдает «конвульсивным тиком», время от времени вся правая сторона его лица дергается, от глаза до подбородка. «Удивительно, – пишет Екатерина, – почему выбрали именно этого человека, с таким неприятным недостатком, для постоянного лицезрения молодой будущей матери; думаю, если бы я родила ребенка с таким же противным тиком, императрица была бы очень недовольна».