Китай. История страны - Рейн Крюгер Страница 23

Неспособность Конфуция пресмыкаться ради получения должности можно проиллюстрировать его общением с младшим Цзи. Когда последний преподнес ему в подарок лечебное средство, которое любой человек на месте Конфуция принял бы с благодарностью, он даже отказался его попробовать: «Не зная, что это такое, я не могу этого сделать». Когда младший Цзи спросил совета о том, как лучше справиться с разнузданными разбойниками, Конфуций сказал: «Если вы откажетесь от излишних желаний и будете поощрять людей наградами, они не станут разбойничать». Этот принцип, согласно которому добродетельное правительство порождает добродетельный народ, совпадал с глубокой верой Конфуция в силу личного примера. Но он не показался привлекательным младшему Цзи, который, после того как его единокровный брат умер при загадочных обстоятельствах и он возглавил клан, проявил такую же готовность, как и его предшественники, вести войну, оставляя князя без власти, хотя хроники все же приписывают ему немалые административные способности.

Но Конфуций добился слишком большого уважения, чтобы от его услуг можно было просто так отказаться. Вскоре ему предложили высокую должность советника князя. Наконец у него, казалось, появилась возможность быть услышанным при обсуждении важных государственных дел, и годы его размышлений трансформируются в позитивные действия, которые, возможно, приведут к наступлению нового золотого века. Конфуций принял предложение со своей обычной скромностью и при дворе проявлял уважение к вышестоящим сановникам, хотя, как он сказал своим друзьям, ему приходится «идти следом» за теми, кто ниже. Эти слова оказались ближе к истине, чем он думал, поскольку в своей неискушенности Конфуций не заметил, что от него просто отделались громким титулом.

Когда один из его учеников, который также служил при дворе, опоздав на назначенную с ним встречу, сказал в свое оправдание, что его задержало дело государственной важности, озадаченный Конфуций возразил, что дело не могло быть важным, поскольку в таком случае его самого бы пригласили посоветоваться. Истина открывалась ему медленно, но когда это наконец произошло, Конфуций отреагировал с твердой решимостью: он покинет Лу. Где-нибудь на просторах Китая он, несомненно, найдет правителя, готового выслушать и сделать его мечты реальностью. Собрав вокруг себя небольшую группу последователей, около 479 года до н. э. он покинул родное княжество.

Они отправились на запад, в соседнее княжество Вэй. Веком ранее столица княжества подверглась жестокой осаде, и ее обитатели дошли до того, что стали поедать детей друг друга. Этот опыт явно не способствовал улучшению морали. Ко времени прибытия Конфуция жена князя, как говорили, была любовницей собственного брата и вмешивалась в политику. Тем не менее она и ее муж оказали ему лестный прием и, вероятно, назначили жалованье, но не предложили должности, и через несколько лет он направился на юг.

Он оказался в княжестве Сун, где один из его учеников, потомок знатного рода, имел высокопоставленных родственников. Его старший брат находился на положении любимчика князя, несмотря на то что был наглым вымогателем, которого все высшие сановники ненавидели столь сильно, что один из них его избил, и вся ситуация находилась на грани мятежа. Младший брат, также презиравший княжеского любимчика, испугался, что родственники могут захотеть отомстить Конфуцию за то, что тот его «испортил». Конфуций посмеялся над его страхами: «Если ты заглянешь в собственное сердце и не найдешь там ничего плохого, то тебе не о чем беспокоиться и некого бояться». Спокойствие Конфуция было нарушено после того, как старший брат устроил засаду с намерением его убить. Попытка не удалась, но вынудила Конфуция и его спутников обратиться в бегство. Они так старались не привлекать к себе внимания ни одеждой, ни манерами, что их никто не узнавал. В результате они достигли безопасной территории соседнего княжества.

Им требовалось восстановить силы, и они провели некоторое время в маленьких близлежащих княжествах. Одно из них, княжество Чэнь, олицетворяло собой царивший во всей стране упадок нравов, поскольку его предыдущий правитель вместе с двумя своими министрами пользовался услугами одной общей любовницы, а министры даже носили предметы ее одежды при дворе; когда другой министр возмутился их хвастовством, он был убит. Жители этих мелких княжеств страдали еще и потому, что армии двух великих южных царств У и Чу превратили их в арену своей борьбы. В этой грозной атмосфере странствующий учитель вряд ли мог рассчитывать на то, что его слова будут услышаны, однако внезапно Конфуций нашел слушателя в лице популярного и успешного полководца из Чу по имени Шэ-гун. Его титул гун, или князь, был выше занимаемого им положения. Это объяснялось тем, что истинный гун называл себя ваном, или царем, открыто пренебрегая некогда священными прерогативами верховного правителя Чжоу, отдаленного от южных границ тогдашнего китайского государства, обитатели которых все еще считались полуварварами.

Полководец полностью согласился с идеей Конфуция о том, что власть должна править, руководствуясь добродетелью и в интересах народа. Он стремился к этому на практике и, несомненно, на какое-то время дал Конфуцию надежду на то, что здесь наконец-то будет осуществлена его мессианская миссия. Но все надежды рухнули после того, как на вопрос полководца о том, что для человека важнее, государство или его семья, Конфуций ответил: «Семья». Определив, таким образом, главное различие между авторитарной и либеральной школой, которые вечно борются за душу человечества, Конфуций привел в смятение Шэ-гуна. Тот спросил у одного из его учеников, что за человек Конфуций. Когда ученик поведал, что ничего не ответил полководцу, Учитель сухо упрекнул его: «Почему ты не сказал ему, что это человек, который так любит учить тех, кто стремится к знаниям, что забывает о еде; делая это, он так увлекается, что забывает о всех своих неприятностях и даже не думает о приближающейся старости?»

Новая надежда появилась в виде приглашения войти в состав городских властей в княжестве Ци, богатого северного соседа родного Лу. Но надеждам снова не суждено было осуществиться, поскольку Ци было охвачено гражданской войной, и противники управителя города, подчинившие себе князя Ци, вынудили Конфуция отказаться от присоединения к фракции, с формальной точки зрения совершившей измену. Отсутствие перемен лишь закаляло стоицизм Конфуция. Единственный раз он позволил себе отчаяние: «Неужели я подобен тыкве-горлянке, которую можно только подвешивать, но нельзя есть?»

Во всяком случае, призыв из Ци, по всей видимости, заставил его направить шаги в сторону дома, поскольку свой шестьдесят седьмой день рождения он встретил в западном соседе Лу, княжестве Вэй, откуда и началась когда-то его одиссея. Виновная в кровосмешении княгиня спровоцировала большие волнения. В частности, ее сын, наследник княжеского титула, был так возмущен (предполагаемый мотив) поведением матери, что убедил одного из слуг раз и навсегда покончить с ее распутством. Но этого человека подвели нервы, и княгиня с криками о помощи бросилась к мужу, а ее сын бежал и нашел прибежище за пределами княжества. Когда позднее князь умер, у власти был поставлен не изгнанник, а его собственный сын, что спровоцировало первого на вторжение в княжество; ко времени прибытия Конфуция он захватил один из городов. Однако реальная власть в Вэй находилась в руках первого министра молодого князя, Кун Вэнь-цзы. Он был безжалостным и амбициозным, но все же заслужил повалу Конфуция за то, что «был мудр, любил учиться и не стыдился обращаться за советами к нижестоящим». Возможно, похвала была не полностью объективной, поскольку Кун Вэнь-цзы дал страннику жалованье и спрашивал у него совета. Однако эта многообещающая ситуация развивалась по уже знакомому сценарию. Желая покарать вторгнувшегося претендента на княжеский титул, Кун Вэнь-цзы спросил Конфуция, как лучше на него напасть. Конфуций ничего не ответил, сославшись на незнание военного дела. Он решил покинуть Вэй и попросил приготовить для него экипаж. Кун Вэнь-цзы извинился и попросил Конфуция остаться. Пока он колебался, из Лу прибыли посланцы с подарками и настойчивым приглашением занять там высокий пост.