Воспоминания командира батареи. Дивизионная артиллерия в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 - Иван Новохацкий Страница 23

Вскоре нашел командира роты, рассказал ему, что произошло, он ответил, что слышал бой в деревне и видел зарево. Я вышел на дорогу и двинулся в сторону села Лозоватка, через которое мы проезжали вечером, чтобы оттуда идти на огневые позиции, где остались остальные орудия.

Рассветает, в стороне от дороги то там, то здесь видны позиции артиллерийских батарей и «катюш», кое-где стоят замаскированные танки. Подумалось, здесь враг не пройдет. Но как оказалось, все они были без боеприпасов и без горючего. Как потом стало известно, и артиллеристам, и танкистам пришлось взрывать свою технику, чтобы она не досталась противнику, и отходить назад практически без боя.

Взошло солнце, день обещает быть солнечным, а это значит жди вражескую авиацию. Подхожу к селу Лозоватка, вдали уже видны дома. Вскоре неожиданно встречаю командира орудия, с которым мы ехали отражать танки. На него опирается раненый шофер нашей автомашины. Я думал, что больше никто не вышел из той злополучной Терноватки. И вот радостная встреча.

Они мне рассказали, что же там произошло. Оказалось, что передний край наших войск наша машина не заметила в темноте, и никто нас не остановил. Приехали в село и стали у обочины на ближней окраине. Командир дивизиона решил узнать обстановку, вылез из кабины и позвал своего ординарца, который сидел в кузове. Сразу же по машине ударила очередь из зенитной пушки. Командир батареи Львов, сидевший в машине, сразу был убит, а шофер ранен. Командир дивизиона с ординарцем побежали в огороды и скрылись. Все, кто был в кузове, начали прыгать с машины, попадая под огонь пулеметов. Кто уцелел, кто погиб, им было неизвестно, они никого уже не встречали. Я рассказал свою историю. Посидели, отдохнули и решили идти в село Лозоватка, сдать в медсанбат раненого шофера. Он был ранен в ногу.

Вскоре пришли в село, нашли медпункт и сдали шофера. С командиром орудия через мост вернулись назад на развилку дорог и пошли по направлению к нашим огневым позициям, откуда выехали накануне вечером. Прошли километра два или три. В стороне от дороги стоит стог. Решили в стогу отдохнуть. Прилегли на солому и незаметно уснули — сказалась бессонная ночь и пережитое напряжение.

Проснулись, когда солнце уже клонилось к закату. Нигде никого не видно, подумали, что наши войска ушли далеко вперед. Быстро собрались в сторону вчерашних огневых позиций. Голодные — со вчерашнего дня во рту не было, как говорят, ни маковой росинки. Но подкрепиться нечем. Прошли километров десять, не встретив никого. Уже стемнело, где искать в темноте свои огневые позиции? Решили заночевать здесь. И хотя мучительно хотелось есть, но возможности перекусить не было, и, зарывшись в солому, мы прижались друг к другу и вскоре уснули.

Рано утром проснулись голодные, да еще и замерзли. Конец октября, и на Украине по ночам уже холодно. Быстро двинулись вперед, согреваясь движением. Вскоре вдали увидели небольшую деревню. По нашему предположению, это та, откуда мы выезжали два дня назад. Быстро идем туда, находим на окраине наши позиции, но окопы пустые, нигде никого не видно. Идем в село. В селе тоже никого, никакого движения. Заходим в один, в другой дом — никого. Вдруг в огороде одного из домов увидели, как поднялась и тут же закрылась крышка погреба. Бежим туда. Крышка закрыта изнутри, стучим, никто не отвечает. Начали звать, слышим, как кто-то нерешительно отпирает крышку. Высунулась голова старика. Спрашиваем, что случилось, почему в селе никого не видно и куда ушли наши.

Старик, озираясь вокруг, рассказал, что еще вчера утром в село вошли немцы, куда делись наши артиллеристы, он не знает, и что боя здесь не было.

Еще утром сегодня в селе ночевали немцы. Вот так обстановка! Попросили деда, чтобы он нашел нам что-нибудь поесть, мы вторые сутки без еды.

Озираясь, он пошел в дом, мы же, укрывшись в огородном бурьяне, внимательно наблюдаем за селом. Село небольшое, всего одна улица, не больше двух десятков домов. Ничего подозрительного не видно.

Вскоре пришел дед, принес нехитрую еду, и мы хоть немного утолили голод. Расспросили его, куда пошли немцы. Он сидел с бабкой в погребе, ничего не видел, но, судя по всему, немцы ушли в сторону Лозоватки. Выходит, что наши ушли не вперед, а назад. Очевидно, мы так крепко спали в стогу соломы, что не слышали, когда по дороге прошли немцы. Хорошо еще, что мы зарылись в солому с противоположной от дороги стороны стога.

Решили идти в Лозоватку, там есть мост через реку Ингулец и там, очевидно, надо искать свою батарею. Другого моста поблизости нет. Когда мы сдавали в Лозоватке раненого шофера, то обратили внимание, что во всех дворах было много повозок, автомашин — очевидно, полковые, а может, и дивизионные тылы.

Уходим из села с мерами предосторожности, иначе можно напороться на немцев. Идем не по дороге, а по полю, придерживаясь посадок, лощин, кукурузных полей. Часа через три увидели вдали Лозоватку. Она на той стороне реки. Выходим к реке и по высокому берегу двигаемся к мосту.

Вскоре увидели мост, до него километра два, возле моста стоит танк, чей — разобрать трудно. Решили понаблюдать за мостом и за селом. Похоже, что танк немецкий, угловатый. Что в селе, разобрать трудно. Но нам Лозоватки не миновать, только там мы можем выяснить обстановку, да и через реку перебраться надо. Но через мост нам, очевидно, не пройти.

Уже вечер, быстро темнеет. Решаем переночевать здесь, а утром пораньше переправиться через реку. Поблизости на самом берегу какой-то загон для скота, он пригодится для постройки плота. Наломали кукурузных стеблей и в ложбинке неподалеку от берега приготовили себе «постель».

Когда стемнело, пошли к загону, соорудили что-то вроде плота. Погрызли с голодухи сырую кукурузу. Огонь разводить нельзя — могут заметить немцы. Улеглись спать, ночь коротаем в полусне. Холодно, приходится вставать и бегать греться.

Рано утром с трудом переправляемся через реку. Ноги, конечно, мокрые, и сапоги полны воды, но это мелочи. Прячась за прибрежные кусты, приближаемся к селу. У окраинных домов долго наблюдаем за улицей. Нигде никакого движения, словно все вымерло. Решаем зайти во двор ближнего дома, там стоит армейская повозка, валяются убитые лошади, стены посечены осколками. Неподалеку воронка, очевидно от бомбы. Вражеская авиация тут поработала.

Нам надо найти что-нибудь съестное, но пока ничего подходящего нет. Прошли еще несколько дворов — картина похожая. В одном из домов стоит машина, на которой видны пулевые и осколочные пробоины. В кузове какие-то ящики, разбиваем один из них — печенье. С голодухи набрасываемся на него. Утолили первый голод, роемся дальше, в бочке какой-то жир, похоже, сливочное масло. Закусили хорошо, я даже взял с собой, кроме печенья, пластмассовую немецкую коробку, наложил в нее масла — и в карман.

Двигаемся по огородам ближе к центру села. Вышли в переулок, и я увидел метрах в двухстах немецкий танк. На башне сидит солдат и увлеченно играет на губной гармошке. Быстро отходим назад и, прикрываясь бурьяном и кустами, идем к краю деревни в противоположную от моста сторону.

Вскоре бурьян и кусты кончились, место совершенно открытое, и до гребня, за которым можно скрыться, около километра. Что делать? Ждать темноты придется целый день. Решаем по одному двигаться наверх, к гребню. Расходимся и идем вверх, пока нас не заметили. Вскоре сзади послышалась очередь немецкого пулемета. Это по нас. Пули поднимают фонтанчики земли где-то сзади. Бежим к спасательному гребню, до него еще более 100 метров. Пулемет даст очередь то в мою сторону, то в сторону сержанта, с которым мы бежим. От танка, из которого по нас стреляет пулемет, не меньше километра, и, очевидно, это нас и спасает. Во всяком случае, благополучно добегаем до гребня, падаем от усталости и одышки.