Последний английский король - Джулиан Рэтбоун Страница 23
Последний английский король - Джулиан Рэтбоун читать онлайн бесплатно
– Скоро вернусь, – пообещала она, погладив прохладной белой рукой его лоб.
– Куда ты идешь?
– Принесу воды и повязку на твою рану.
– Простая царапина.
– Тебе не видно. Самая настоящая рана, глупенький. – Она легонько коснулась его плеча и ушла.
Уолт осторожно ощупал скулу и вздрогнул от боли, дотронувшись до уха. На щеке запеклась густая, еще влажная корка крови. Задние зубы плохо держались в деснах после такого удара, по меньшей мере четыре из них начали шататься. Уолт спустил ноги с кровати, намереваясь встать и поискать зеркало или что-то подобное ему, но тут накатила дурнота, пришлось упереться рукой в стену и наклониться вперед, чтобы голова свесилась вниз. И тут взгляд его упал на один предмет, стоявший у стены и скрытый дорожной сумкой – вот почему он не заметил его прежде. Теперь в глаза ему бросился блеск перламутра и полированного сандала, выложенного золотом. Лучи света скользили вверх и вниз по двенадцати вырезанным из кишок струнам. Уолт отодвинул сумку и посмотрел повнимательней.
Перед ним стояла арфа, самая большая, какую он видел в жизни. Уолт тотчас же узнал ее. Корпус, хранитель звука, был не менее двух футов в длину, внизу расширялся до девяти дюймов в поперечнике, и глубина тоже составляла девять дюймов. Словно маленький кораблик, арфу выстроили из планок твердого, выдержанного дерева, которые крепились к невидимой снаружи раме с помощью медных гвоздиков. Вся поверхность была инкрустирована перламутром и сусальным золотом. Шейка из темного дерева, отполированного до блеска (и, видимо, настолько твердого, что его нельзя было выложить перламутром, хотя и удалось проделать отверстия для колков, на которых крепились струны), поднималась вверх почти на два фута.
Так вот кто этот фокусник, из-за которого Квинт заключен в темницу, а сам Уолт едва не остался без головы. Когда он впервые увидел этого человека – три, четыре года назад? И где – в большом зале Руана? Нет, в Байё. Он играл на арфе и пел на пиру для Вильгельма, герцога Нормандского, и Гарольда, графа Уэссекса. Что же он пел? Ах да, «Песнь о Роланде».
Но как же так? В субботу четырнадцатого октября 1066 года тот человек одним из первых пал под ударами боевых топориков. Уолт собственными глазами видел, как он рухнул на землю. Тайлефер, «Острое железо», менестрель, маг, шут, жонглер герцога Вильгельма, известный всему западному миру как величайший затейник своей эпохи. И спустя два года он зарабатывает себе на хлеб, кривляясь на площади малоазиатского города?
Голова Уолта кружилась. Он опустился на постель, потер глаза, пытаясь вызвать другой образ – не певца и воина, павшего с окровавленным лицом на холме битвы, а того, кто пел и играл на арфе в большой пиршественной зале за год до рокового сражения. Он тоже был темноволос, крепко сбит, но, как помнилось Уолту, осанка у него была горделивей и лицо не столь печальное, без нынешних глубоких морщин. Уолт слегка покачал головой – сильно не мог, слишком больно. Арфа та самая, сомнений нет. Двух таких не найти во всем христианском мире.
А что они делали в Байё, Гарольд и восемь его ближних слуг, восемь телохранителей, последний, надежнейший оплот эрла? Уолт снова покачал головой. Была на то причина, была, то ли приказ короля, то ли какое-то обстоятельство, касавшееся самого Гарольда. Теперь уже не вспомнить, как это получилось.
Он уснул, очнулся ненадолго, когда вернулись Аделиза и Ален. Мальчик приподнял ему голову, девушка смазала лицо елеем и медом, потом обмыла водой и напоила Уолта разбавленным вином.
По приказу короля? Какого короля? Ну, конечно же, Эдуарда Исповедника. Это он послал их в Нормандию, сообразил Уолт, вновь проваливаясь в сон.
Вначале 1065 года Эдуард Исповедник понял, что недуг, терзавший его долгие месяцы, неизлечим. Он быстро уставал, часто ходил по малой нужде, а если пытался удержаться, мочился в штаны, и от мочи пахло медом. Зрение помутилось, стопы немели. Король постоянно чесался, его мучила свирепая, неутолимая жажда. Все эти симптомы усиливались, когда он пил медовуху или лакомился медом. Фрукты не шли ему впрок и овощи также – ни пастернак, который он любил, ни даже капустные кочерыжки. Король вызвал своих врачей. Они легко распознали болезнь, назвали ее греческими словами «диабетес меллитус», что значит «медовая моча», велели избегать сладкой пищи и, поскольку дело зашло уже далеко, дали пациенту не более шести месяцев жизни.
Это известие застигло Эдуарда в Вестминстере, в большом Доме Совета, построенном по его приказу между берегом реки и новым монастырским собором, который король начал возводить четырнадцать лет тому назад. Эдуард частенько наведывался в Вестминстер посмотреть, как подвигается работа, и отдать очередные распоряжения. Собор был его гордостью, он должен был затмить все церкви Нормандии и Лотарингии, вознестись во славу Господа, как памятник благочестию клюнийских отцов и праведности самого Эдуарда.
Высокий худой человек лет шестидесяти, уже совсем седой и сутулый, показался на пороге верхней залы Дома Совета, где собрались его врачи, спустился по ступенькам, опираясь на мальчика-слугу, позвал двух молодых телохранителей и клирика, прошел через большой зал, кивая кланявшимся писцам, монахам, маркитантам и поварам, и вышел сквозь массивные двери на воздух, свежий мартовский воздух, насыщенный ароматом нарциссов – вся королевская челядь, сновавшая взад-вперед, не смогла вытоптать эти цветы.
Король набросил на плечи плащ, хотя в этом не было особой нужды. В его благословенное царствование вот уже двенадцать лет стояла хорошая погода, зимы были мягкие и влажные, лета – солнечные и теплые, но не слишком жаркие. Простой народ объяснял благоденствие святостью короля, и Эдуард не оспаривал это мнение. В конце концов, он и впрямь хорошо служил своему народу, даже если метеорологические явления не были его заслугой.
Он уладил раздоры между самовластными, воинственными эрлами и заключил мир со своими вельможами, предпочитая идти на уступки, нежели ввергнуть страну в хаос гражданской войны. За все время правления Эдуарда викинги лишь однажды потревожили берега Англии, да и в тот раз королевский флот отогнал пиратов прежде, чем они успели нанести большой ущерб. Гарольду Годвинсону, правителю Уэссекса (когда-то Эдуард презирал его, считая неотесанным деревенщиной, но со временем стал уважать), он приказал покорить Уэльс. Шотландцы больше не смели проникать к югу от Великой Стены.
Но еще важнее: король поощрял всяческие нововведения в сельском хозяйстве, с помощью которых земля могла прокормить растущее население; он назначал честных судей и способствовал принятию справедливых законов, хотя приходилось мириться с неприкосновенностью старинных, конечно же варварских, но таких привычных англичанину институтов, как большие и малые советы. Король понимал, что эти собрания, как бы они ни были скучны, поддерживают в обособленных, враждующих кланах, в людях, гордящихся своим правом самостоятельно определять свою жизнь и полностью отвечать за свои поступки и поступки своих родичей и подопечных, иллюзию свободы. Как будто человек бывает свободен!
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии