Дворянин Великого князя - Роберт Святополк-Мирский Страница 23

Первым делом Василий объехал озеро вокруг и убедился, что, кроме звериных троп, ведущих к водопою, не видно никаких следов недавнего пребывания человека.

Если сюда кто-то и заезжает, то очень редко, а, стало быть, это как раз то место, которое сейчас нужно.

Пробравшись по звериной тропке к воде, Медведев спешился, снял с Малыша накопытники, спрятал в сумку, а вместо них вынул длинный плотный плащ с капюшоном, сшитый из ткани двух цветов — с одной стороны он был совершенно черным, с другой — зеленым, под цвет травы и листьев. Этот плащ подарил ему когда-то один фряжский купец, которого он вызволил из татарского плена. Купец был так счастлив своему спасению, что готов был одарить Василия мешком золота, но татары все у него отняли, и тогда он снял со своего плеча этот плащ, сказав, что это самая дорогая вещь, которая у него осталась, поскольку сшит он руками его любящих юных дочерей. Плащ действительно был замечательный, теплый и прочный, а кроме того — и это самое главное — превращал владельца в невидимку ночью и даже днем среди зелени. Медведев часто пользовался этим плащом, всегда размышляя при этом о превратностях судьбы и юных дочерях фряжского купца, которым и присниться не могло, что плащ, сшитый их нежными ручками где-то в далекой Франции, будет носить какой-то неведомый им юноша в диковинной и таинственной стране, какой всегда казалось иноземцам Великое Московское княжество. Медведев накинул плащ на плечи зеленой стороной наружу, прихватил с собой два мотка прочной веревки — один потоньше, другой потолще, закрепив их у себя на поясе, подумал несколько секунд, не забыл ли еще чего, затем отпустил немного подпругу Малыша, некоторое время выразительно шептал коню что-то на ухо и, оставив его у воды, двинулся в обратный путь.

Он легко скользил между деревьями, не наступая на сухие ветки и не задевая мокрых, так что ни одна капля утренней: росы не упала на его плащ к тому времени, когда он бесшумно и незаметно, подобно призрачному лесному духу, подкрался почти к самому подножию дуба, на вершине которого находилось странное гнездо.

Укрывшись за соседней елью, так, чтобы из гнезда его нельзя было увидеть, Василий начал наблюдение.

Гнездо представляло собой прочную, сплетенную: из ветвей круглую площадку, обрамленную невысоким барьером, — эдакая большая корзина высотой по пояс человеку среднего роста. Как раз такого роста и оказался крепкий молодой парень, который сидел в этой корзине и, пока не вставая, был совершенно не виден снизу. Но иногда он поднимался и внимательно оглядывал окрестности, поворачиваясь во все стороны, так что у Медведева было достаточно времени как следует разглядеть его и убедиться, что это всего лишь юноша, лет семнадцати от роду, и что он там один.

Василий собрал в кучку лежащие под ногами еловые шишки и швырнул одну из них в густой кустарник недалеко от дуба. Парень вскочил на ноги и, высунувшись из-за барьера, начал всматриваться в кустарник. Ничего не разглядев, он успокоился и снова исчез.

Медведев бросил вторую шишку.

Парень снова высунулся.

— Кыш, — негромко сказал он, глядя вниз, — пошла вон!

Ничего не случилось.

Парень озадаченно почесал затылок, внимательно осмотрел всю поляну, пожал плечами и снова исчез за краем корзины.

Медведев бросил третью шишку.

Парень резко вскочил на ноги и некоторое время пристально вглядывался в кустарник, затем, вынув из голенища сапога нож, зажал его в зубах и начал ловко спускаться по стволу дуба.

Василий спокойно вышел из-за ели, вынул лук со стрелой и, натянув тетиву, прицелился в парня.

Парень спрыгнул на землю, отряхнул руки, повернулся И изумленно застыл с ножом в зубах.

— Открой-ка пошире рот, — спокойно сказал Медведев.

Если он все-таки не трус, попытается метнуть нож.

Парень открыл рот, молниеносно подхватил падающий нож и метнул.

Медведев слегка отклонил голову, и нож, направленный в его шею, прошелестел над плечом и вонзился в ствол ели за спиной.

— Ай-ай-ай, — сказал Василий. — Нехорошо. Надо больше тренироваться. Встань-ка лицом к дубу и подними повыше руки.

Парень молча повиновался. Медведев сунул лук и стрелу в колчан, вытащил из ствола ели нож, отрезал этим ножом кусок веревки потоньше из мотка на поясе, спрятал нож в голенище сапога и неторопливо направился к парню.

Тот повернул голову и, увидев, что Медведев безоружен, резко повернулся и, согнувшись, бросился на него, норовя сбить с ног ударом головы в живот.

Медведев хладнокровно уклонился, подставив ногу, и парень со всего размаху упал лицом вниз. Василий тут же прижал его спину коленом и, ловко заломив руки, начал аккуратно связывать. — Опять нехорошо, — пожурил он. — Никогда не бросайся, как бык, наклонив голову, потому что не видишь, что происходит впереди.

Василий быстро и крепко связал парня по рукам и ногам, затем резко перевернул на спину.

Парень набрал полные легкие воздуха, явно собираясь закричать. Медведев выхватил свой поясной нож и приставил к его горлу.

— Не советую, — сказал он. — Очень острый. Одно движение — и от уха до уха.

Он взвалил парня на плечи, крепко прижимая его голову к своей груди, чтобы тот не забрал, и быстро понес в глубь леса, подальше от дороги. Выбрав в кустах ложбинку, которая не просматривалась даже с близкого расстояния, Медведев спустился туда, уложил парня на бок и уселся рядом на поваленном дереве.

— А теперь слушай внимательно, — сказал он. Меня зовут Василий Иванович Медведев, и волей Великого князя Московского Ивана Васильевича я законный, единственный и полновластный владелец земли, на которой ты лежишь. Государь дал мне право самолично казнить и жаловать всех, кого я сочту того достойным. Поскольку ты разбойник, пойманный на моей земле, я могу с чистой совестью повесить тебя вон на том суку. Хоть сейчас Тебя как зовут-то?

— Никола… — пересохшими губами пролепетал парень.

— Никола… А по батюшке? — любезно осведомился Василий.

— Епифанов сын…

— Как же, как же, — вспомнил Медведев, — я, кажется, знаю твоего батюшку. Такой почтенный, рассудительный человек в собольей шубе…

— Точно, — изумился парень.

— Вот видишь. Мне даже известно, что он не прочь бы оставить свое разбойное ремесло, да боится справедливого наказания — и не зря. Парень глядел на Медведева, как на пророка.

— Так вот, Никола, Епифанов сын, сейчас перед тобой открываются две возможности. Либо ты мне поможешь — и тогда я, возможно, закрою глаза на ваше с батюшкой прошлое… Либо… Если ты не захочешь этого сделать или, что еще хуже, вздумаешь меня обмануть… Что ж, — ты будешь первым, кого я повешу за разбой на моей земле, и случится это не позднее завтрашнего утра. Подумай. Даю тебе минуту.

Медведев уселся поудобнее и, казалось, углубился в расчет, сколько еще человек можно связать остатком веревки, что потоньше.