Николай Гоголь - Анри Труайя Страница 22

Затем в феврале-марте 1830 года в мужском журнале «Отечественные записки» была опубликована его повесть на украинском языке «Бисаврюк, или Вечер накануне Ивана Купала…». ^[52] Однако редактор журнала, малоизвестный журналист П. П. Свиньин, так переработал текст повести, что Николай Гоголь зарекся впредь давать ему хотя бы строчку из написанной им прозы. Несколькими месяцами позже в декабре 1830 года в альманахе «Северные цветы» была опубликована глава из его исторического неоконченного романа «Гетман», ^[53] подписанного условным обозначением – «оооо». Идея столь необычной подписи возникла у него из написания имени и фамилии – Николай Гоголь-Яновский, в составе которых содержалось четыре буквы «о». Первого января 1831 года в «Литературной газете» появилась глава из малороссийской повести: «Страшный кабан». Она называлась «Хозяин» и была подписана псевдонимом П. Глечик. Одновременно с ней была опубликована статья «Несколько мыслей о преподавании детям географии», под псевдонимом Г. Янов. Несмотря на то, что ранее у него вышло несколько текстов под своей фамилией, тем не менее Николай Гоголь все еще не решался до конца снять с себя маску. К этому шагу его, без сомнения, подвигнул Антон Антонович Дельвиг, одновременно являвшийся издателем альманахов «Литературной газеты» и журнала «Северные цветы». Он-то и вселил в Гоголя уверенность в собственные силы. С большой опаской молодой автор отдал в «Литературную газету» свою небольшую статью «Женщина», которая была написана им еще в лицее. Впервые он решился на то, чтобы увидеть под текстом свою настоящую фамилию, в напечатанном виде.

Какая чудная фамилия! В переводе на русский язык слово «гоголь» означает маленькую водяную птичку гагару, имеющую неброское оперение, удлиненный хохолок, заостренный клюв. Она хорошо плавает, плохо летает и неспособна ходить. На самом же деле Николай Гоголь и впрямь все больше и больше походил на эту птичку. Во всяком случае, он не пожелал дописывать вторую часть своей фамилии. Урожденный как Гоголь-Яновский, он претендовал быть представленным сокращенно только как Гоголь. В первый раз публично представ перед общественностью под собственным именем, он с волнением ожидал последующего результата. Сама же статья Гоголя представляла собой в большей степени детское, высокопарное разглагольствование, которое скорее всего не было бы удостоено внимания, если бы автор не пользовался симпатией, проявляемой к нему со стороны издателя «Литературной газеты».

Антон Дельвиг, друг А. С. Пушкина и В. А. Жуковского, одно время сам писавший стихи, был образованным сердечным человеком, обладавшим тонким вкусом. Крупного телосложения, тучный, высоколобый, носивший на носу очки в черной оправе, он принимал гостей в домашней одежде, расположившись на диване, весь заваленный книгами и рукописями. Его леность стала притчей во языцех, на самом же деле он страдал болезнью сердца и оттого ему было предписано ограничение физических усилий.

Завидев Антона Дельвига, Гоголь каждый раз с почтением и завистью отмечал про себя, что этот страдающий одышкой, доброжелательный человек является близким родственником пушкинской семьи, что его рука пожимала руку самого великого поэта, что вот эти уста, которые разговаривают сейчас с ним, намедни вели беседу с самим Пушкиным. Сидя за небольшим столом хозяина, Гоголь воображал себя приближенным к небесному светилу и уже обласканным его лучами. Несомненно, что фигура Пушкина незримо находилась между ними. Того самого, недостигаемого А. С. Пушкина, который из-за опальных стихов был сослан некогда Александром I в свое родовое имение, того самого, который при Николае I получил возможность возвратиться в столицу, но, обидевшись на нее, отдал предпочтение Москве, того самого Пушкина, который опубликовал сразу такие произведения, как «Полтава», VII главу поэмы «Евгений Онегин», «Борис Годунов», того самого Пушкина, о котором говорили, что он работает как «ангел», удалившись в Болдино, того самого Пушкина, который повидал столько завлекающих юбок, того самого, по примеру которого Гоголь тоже подумывал жениться на красивенькой москвичке… Интерес, который этот молодой человек с длинным носом питал к Пушкину в частности и к литературе вообще, особо подогревался в результате его общения с Антоном Дельвигом. Без сомнения, Николай Гоголь удостоился у него более достойного для него места, чем та невнятная должность писаря, которую он получил в Департаменте земных уделов. Здесь же, в Санкт-Петербурге, находился еще один добрый покровитель невезучих литераторов, тоже поэт и тоже друг Пушкина – Василий Андреевич Жуковский. От одного произнесения этого имени Гоголь приходил в волнение. Еще с лицейских времен он боготворил Жуковского, как своего второго кумира, который всего немного отстоял от Пушкина. Гоголь знал наизусть большое количество его стихотворений. И вот, какая удача – Антон Дельвиг сам предложил ему встретиться с Жуковским!

В. А. Жуковский, пользовавшийся официальным почетом, был наставником наследника трона Александра Николаевича. Он пользовался особым уважением царских особ, получал жалованье в двадцать пять тысяч рублей в год и проживал в Шепелевском дворце. И именно туда направился Антон Дельвиг, сопровождаемый своим молодым сотрудником. Представленный романтичному певцу «Светланы», Гоголь ощутил себя еще более незначительным, еще более уязвимым. У Жуковского были бледно-матовое лицо, раскосые с восточным разрезом глаза, черноокий взгляд и снисходительная улыбка. Сотни раз Пушкин и другие прибегали к его помощи, чтобы успокоить гнев царя или добиться смягчения со стороны цензуры. Жуковский сердечно принял своих визитеров, проявил интерес к участи своего нового собрата и предложил отрекомендовать его Петру Александровичу Плетневу, еще одному другу Пушкина, который, по его словам, мог подыскать интересное предложение для Гоголя. Годы спустя Гоголь, вспоминая этот первый разговор с Жуковским, напишет ему:

«Вот уже скоро двадцать лет с тех пор, как я, едва вступавший в свет юноша, пришел первый раз к тебе, уже совершившему полдороги на этом поприще. Это было в Шепелевском дворце. Комнаты этой уже нет. Но я ее вижу как теперь, всю, до малейшей мебели и вещицы. Ты подал мне руку и так исполнился желанием помочь будущему сподвижнику! Как был благосклонно-любовен твой взор!.. Что нас свело, неравных годами? Искусство… И едва ли не со времени этого первого свиданья нашего оно уже стало главным и первым в моей жизни, а все прочие вторым. Мне казалось, что уже не должен я связываться никакими другими узами на земле, ни жизнью семейной, ни должностной жизнью гражданина, и что словесное поприще есть тоже служба». ^[54]

Жуковский был человеком слова. Он сам представил Гоголя П. А. Плетневу. Последний пристроил его на время учителем истории в Институте благородных девиц. Сам Плетнев был одновременно и поэтом, и критиком, и преподавателем литературы, а с Жуковским его связывали глубокие узы дружбы. И конечно, он не мог отказать в чем-либо В. А. Жуковскому, невзирая на то, что Гоголь к тому времени не имел достаточно необходимых заслуг. Если не считать того, что он опубликовал статью о преподавании географии и имел некоторые данные для педагогической деятельности. Гоголю подыскали возможности для проведения частных уроков в некоторых петербургских домах и место в Институте благородных девиц. Вселяющие надежду планы были омрачены внезапной кончиной А. А. Дельвига, наступившей 14 января 1831 года в результате перенесенной простуды. ^[55]