Ленин в 1917 году - Сергей Кремлев Страница 22

Расходы партии были тогда уже немалы, и — не на «олигархические» забавы лидеров большевиков в швейцарских Альпах, в Монте-Карло или Куршевеле… Это было лето 1907 года. Ещё не исчезли надежды на усиление революционного процесса, начавшегося в 1905 году, и надо было закупать оружие, переправлять транспорты с ним в Россию, подкупать таможню, жандармов…

А кроме того, надо было выручать товарищей из тюрем, а то и спасать их от смерти… Не Ленин, а либеральные журналисты запустили тогда в оборот понятие «столыпинский галстук» — висельная петля.

Да, большевиков в годы первой русской революции вешали! Впрочем, не только их — вешали и латышских крестьян, и пресненских рабочих… Это я к тому, что если кто-то протянет: «Э-э! Да твой Ленин был просто террористом», то не мешает ему знать, что для большевиков террор был крайней, редкой и вынужденной мерой, а вот террор царских властей против большевиков в 1905–1907 годах был и ужасен, и масштабен.

К слову, об «ужасах революции»… Французский историк Жюль Мишле (1798–1874), автор 17-томной «Истории Франции» до 1790 года, то есть — до Великой Французской революции, автор также отдельной 7-томной «Истории Французской революции», был всего лишь буржуазным демократом, к коммунистическим идеалам относился враждебно и классовую борьбу отрицал. Реакционеров, правда, тоже не жаловал. Что такое революция, Мишле знал и как учёный-исследователь, и как современник революций, и ему принадлежит мысль, знакомство с которой необходимо каждому, кто возымеет наглость рассуждать об «ужасах» революции и осуждать её за её «жестокость»: «Чувствительные люди, рыдающие над ужасами революции, уроните несколько слезинок и над ужасами, её породившими…»

Сейчас же, возвращаясь к Камо, сообщу, что, познакомившись с Лениным в марте 1906 года в Петербурге — оба были на нелегальном положении, Камо в конце 1906 года по поручению Ленина выехал в заграничную поездку. Он побывал в Германии, Швеции и Бельгии, закупая оружие и боеприпасы, а закончил Болгарией, организовывая тайную транспортировку всего закупленного в Россию. Одним из поводов к тифлисскому «эксу» как раз и могла стать необходимость расплатиться за всё приобретённое. (Здесь уместно заметить, что если бы работу большевиков в ходе революции 1905–1906 года финансировали Япония или ещё кто — Ленина обвиняют порой и в этом, то не было бы необходимости Камо устраивать налёт на «золотую» экспедицию в Тифлисе).

Позднее — в 1911 году Камо, бежавший из заключения в тифлисском Метехском замке, получил в Париже новое личное задание Ленина: обеспечить опять-таки транспортировку, но уже не оружия, а партийной литературы в Россию. Камо сумел организовать требующийся «коридор» через Грецию, Турцию и Болгарию.

Конечно, во всех этих странах — даже в Турции — у Камо находились и бескорыстные идейные помощники, но ведь нередко приходилось и платить. Соответственно, на одном «тифлисском» золоте — быстро тающем, партийной работы было не построить.

А на что тогда могли рассчитывать большевики?

ИСТОЧНИКОВ пополнения партийной кассы у любой нелегальной революционной партии бывает несколько, начиная с членских взносов и разовых пожертвований членов партии и сочувствующих. Так, даже в 1907 году — когда революция уже почти закончилась, на V (Лондонском) съезде РСДРП делегаты представляли 150 тысяч членов партии. И все они платили хотя и различающиеся по размеру (тогда в партии было много интеллигентов), но — членские взносы.

В целом — сумма немалая.

Когда после окончательного поражения революции 1905–1907 года и наступившей столыпинской реакции произошёл «отлив» из РСДРП всех нестойких, и большевики оформились как отдельная партия, партийные взносы, естественно, уменьшились. Однако партийная касса особо пустой не была, и отнюдь не за счёт пресловутых «эксов». Партийные взносы оставались серьёзным и относительно стабильным источником пополнения партийных средств.

К Февралю 1917 года в РСДРП(б) насчитывалось до 40 тысяч человек. И это были в массе своей стойкие, убеждённые борцы за освобождение пролетариата, во главе которых стояли несколько сотен профессиональных партийных работников — нелегалов и эмигрантов. Не все они имели связь с Лениным (многие её как раз не имели), но партийная работа велась, и не в последнюю очередь благодаря тому, что Ленин до начала войны провёл немалую организационную работу и обеспечил наличие в России крепкого партийного ядра.

Могли сорок тысяч членов партии содержать триста-четыреста партийных «техников» — руководящих организаторов?

Думаю — да.

Помогали большевикам, и — весьма весомо, сочувствующие. Так, жена Максима Горького — известная русская актриса Мария Андреева (1868–1953), член партии с 1904 года, выезжая в Европу и США, обеспечивала там мобилизацию средств для партии. Андреева и сама оказывала партии финансовую поддержку — лично и за счёт сбора средств непосредственно в России.

Горький, Андреева и ещё несколько имён — это лишь видимая часть «айсберга» той прогрессивной части образованных кругов российского общества, которая оценивала большевиков как серьёзную и достойную уважения политическую силу. В отличие от эсеров, взрывающих великих князей, большевики хотя и не были широко известны в простом народе до весны 1917 года, общественной поддержкой пользовались. И, пожалуй, большей, чем эсеры… Эсеры представлялись многим чем-то вроде кровавого балагана, да нередко им и были. Со всей отчётливостью это проявилось в серии эсеровских авантюр времён Гражданской войны, начиная с Ярославского мятежа и заканчивая кулацкой «Антоновщиной». Не говорю уже о палаческом следе, оставленном в нашей истории эсером Савинковым и поощряемыми последним «генералом» Булак-Балаховичем и «полковником» Павловским…

А вот что свидетельствовал уже в эмиграции жандармский генерал Спиридович:

«Русское общество много помогало в те годы (имеются в виду 1904 и 1905 гг. — С.К.) революционным партиям, в том числе и социал-демократической. Благодаря этому денежные поступления одесской группы партии за май и июнь 1905 г. составили 4702 руб. 25 коп., приход батумского комитета за время с ноября 1904 по январь 1905 г. превышал 6 тысяч, сибирский союз с 1 февраля по июнь насчитывал в приходе 7475 рублей. Бюджет центральных учреждений выражался десятками тысяч».

Немалые суммы порой приходили в РСДРП(б) из весьма нетривиальных источников — из противоположного лагеря, так сказать. Во все времена в любом обществе среди элиты случаются отдельные личности, сочувствующие революции и помогающие ей материально. Не стала исключением и Россия — достаточно вспомнить знаменитого Савву Морозова, фабриканта, помогавшего большевикам деньгами. Менее известен, зато намного более весо́м материально, случай Николая Павловича Шмита (1883–1907) — «красного фабриканта», организатора и участника боёв на Пресне в декабре 1905 года. Впоследствии он был замучен в тюрьме, но успел до этого завещать своё немалое состояние большевикам. Серьёзно поддерживал Ленина лично знакомый ему сызранский купец Александр Иванович Ерамасов (1869–1927).

К тому же активными членами большевистской партии состояли не только малоимущие или неимущие пролетарии — были большевики-инженеры, большевики-профессора…