Царь Федор Иванович - Дмитрий Володихин Страница 22

Помещики теряли способность нести военную службу. Но ведь именно они — не стрельцы, не иностранные наемники, не служилые татары или казаки и не блестящая российская артиллерия, а бойцы поместного ополчения — составляли главную боевую силу вооруженных сил Московского царства. Заменить их на поле боя было в принципе некем. А чего стоил нищий безлошадный вояка с дедовским луком? Много ли навоевали бы русские воеводы, имея под руками рать, состоящую из таких воинов? Правительству пришлось, ради сохранения боеспособной армии, нажать на крестьян. Это прежде всего выразилось в назначении «заповедных лет», то есть годов, когда перемещение от одного землевладельца к другому запрещалось. По стране в массовом порядке составлялись «писцовые книги» — подробные землеописания, где, среди прочего, фиксировалось, кто и на каком месте пашет землю, занимается ремеслом, имеет двор, лавку и т. п. Писцовые книги играли роль важного подспорья для сыска беглых. Все акты кабального холопства ^[34] с 1586 года регистрировались государственными органами, и, следовательно, государство «брало на себя гарантии осуществления сыска беглых холопов». В то же время оно, до некоторой степени, обязывалось защищать и самого кабального холопа от злоупотреблений со стороны господина.

Упорядочена была ямская служба, жизненно важная для правительства огромной страны.

Удалось обеспечить стабильность во внешнеполитической сфере. Московское государство, ослабленное, оскудевшее полками, отдавшее многие области Новгородчины шведам и полякам по результатам Ливонской войны, нуждалось в мирной передышке. В середине 1580-х оно пребывало в состоянии, когда начало нового серьезного противоборства на западных рубежах грозило военной катастрофой. И каждый год, проведенный без войны, способствовал восстановлению сил. Поднималась из руин экономика, росла смена воинам, павшим на полях сражений грозненской эпохи. А она была очень богата войнами, и очень мало давала стране отдышаться-откормиться перед очередным масштабным столкновением…

Иначе говоря, при Федоре Ивановиче мир требовался России как воздух. Он был единственной гарантией того, что тяжело раненная страна сумеет вновь подняться на ноги.

И дипломаты того времени старались вовсю.

Речь Посполитая представляла собой наибольшую угрозу для западных границ Московского государства. Ям-Запольское перемирие, заключенное в январе 1582 года, не устраивало ни польского «короля-кондотьера» ^[35] Стефана Батория, ни Ивана Грозного. Первый был до крайности раздосадован неудачей под Псковом, последовавшей за чередой внушительных успехов. Король видел военную слабость России и планировал продолжить давление на восточного соседа. В свою очередь, Иван Грозный не собирался мириться с потерей драгоценного Полоцка и всех русских завоеваний в Ливонии. Он отнюдь не считал борьбу законченной, хотя достаточных ресурсов для ее возобновления не имел.

После смерти Ивана IV у русских дипломатов начались серьезные сложности с Речью Посполитой. Вместо восьми лет, остававшихся от Ям-Запольского перемирия, они получили отсрочку на десять месяцев. Затем отсрочка продлилась еще на два года, и большего Стефан Баторий не давал. Русское правительство лихорадочно готовилось к новой войне. Литовский рубеж дышал ею. Летом—осенью 1586 года поляки самым очевидным образом принялись искать предлог для начала боевых действий. Казалось, счет мирного времени шел даже не на месяцы, а на недели.

В Москве готовились драться всерьез. Июль 1586-го застал отряды воевод И.И. Сабурова и Е.И. Сабурова на пути к Торопцу и Великим Лукам. Оба военачальника относились к роду, весьма близкому Годуновым. Иначе говоря, в решающий момент конюший постарался отправить к границе людей, которым мог доверять. А вот в Смоленске тогда «годовал» боярин князь В.И. Шуйский, коего сменил князь Т.Р. Трубецкой — опять-таки из семейства, ладившего с Годуновыми. К исходу 1586 года на Новгородчине, а затем в Брянске сконцентрировалась большая русская армия. Внешнеполитическое напряжение было столь велико, что полки готовились к бою то со шведами, то с поляками. Главнокомандующим сил обороны против «литовских войск» назначили князя Федора Ивановича Мстиславского — бесталанного сына опального князя И.Ф. Мстиславского. Такой полководец имел все шансы привести нашу армию к тяжелому поражению.

России тогда несказанно повезло: на сей раз не попустил Бог новой войны. В декабре 1586 года скончался воинственный король Стефан Баторий, и в Москве вздохнули спокойно. Теперь Польша, лишенная превосходного полководца на троне, занятая муками бескоролевья, уже не выглядела столь опасным противником. На следующий год наши дипломаты сумели заключить с нею перемирие сроком на 15 лет.

Зато на южном и юго-восточном направлениях дипломатов приходилось заменять воеводами. Здесь бесконечная война с татарами, унаследованная Федором Ивановичем от предков, не прекращалась. Тяжелейшим было положение на территории бывшего Казанского ханства, присоединенного к России 30 лет назад (1552). Здесь то и дело начинались восстания, наносившие страшный урон. Их подавление стоило огромных сил. Иван Грозный, неоднократно посылавший туда карательные рати, замирить край так и не сумел. В 1582 году полыхнул большой бунт «черемисы», и для его окончательного разгрома не хватало сил.

Сначала при Федоре Ивановиче на «луговую черемису» отправилась армия во главе с князем Д.П. Елецким. Видимо, этого не хватило. Пришлось ставить на землях «луговой черемисы» крепость Санчурск («Санчюрин город»), которой уготована была роль опорного пункта русских войск во враждебном краю. «Для береженья» при строительстве отрядили армию из трех полков во главе с князем Г.О. Засекиным. Осенью 1586 года биться с незамиренной черемисой пошла еще одна трехполковая армия. Роль главнокомандующего исполнял князь И.А. Ноготков. Он огнем и мечом прошел по черемисским улусам. Такой разор, кажется, сломил волю черемисы к сопротивлению. Область покорилась.

Еще хуже при Федоре Ивановиче дела шли на юге. Московское царство испытывало страшный натиск ногайцев и крымцев.

Иван Грозный создал для степных народов, живущих за южным рубежом русской державы, великий соблазн. Он показал им, что центральные области России достижимы, что нашу оборону можно взломать и тех смельчаков, которые сумеют пробиться к Москве и примосковному краю, ждут сказочные богатства и драгоценный «полон» — тысячи новых русских рабов. Как забыть татарам триумфальный поход Девлет-Гирея, спалившего в 1571 году Москву и благополучно пригнавшего из сердца России толпы пленников? Почему бы не повторить подвиг удачливого воителя? Сам он, попытавшись добить, окончательно растоптать Московское царство, нарвался в следующем году на стойких его защитников, потерпел поражение у Молодей и бесславно откатился назад. Однако то, что удалось одному вождю орд, может повторить другой, пусть и не сразу.