Киммерийский закат - Богдан Сушинский Страница 22

— Но у вас же есть под рукой вице-президент страны, — едва слышно, и как бы между прочим, проговорил Русаков, убедившись, что теперь они с Вежиновым в самом деле остались один на один. — Очень уместно кто-то из вас упоминал здесь о Ненашеве.

— Да это же!.. Кто такой Ненашев? Кто его всерьез воспримет в такое время?

— Не будем сейчас о его личных качествах, — предостерегающе поднял руку Русаков. — Это вопрос не сегодняшней повестки. Но формально я пока еще в отпуске. Что вам мешает решать кое-какие вопросы с ним?

Вежинов поначалу онемел от удивления, а затем подозрительно как-то взглянул на Президента. Ему не верилось, что Русаков так вот, просто, а главное, очень быстро, мог сломаться. Причем сломаться именно тогда, когда «группа товарищей», по существу, смирилась со своим поражением. Немудрено, что в его совете опытный аппаратчик усмотрел некий подвох, смысла которого разгадать пока что не сумел.

— То есть вы как бы согласны передать на время свои президентские полномочия вице-президенту Ненашеву?

— «Вот именно: как бы…» Все равно с этого поста его следует убирать.

— О чем я не раз говорил на заседаниях Политбюро, хотя меня почему-то не поддерживали.

— Возможно, потому, что у вас было много желания при полном отсутствии оснований. А после нынешних событий у вас появятся очень веские основания для этого кадрового вопроса, — криво улыбнулся генсек-президент.

Услышав его слова, Вежинов на несколько мгновений запрокинул голову и закрыл глаза. Президент не только давал согласие на сотрудничество с инициативной группой «чрезвычайщиков», но и подсказывал, как узаконить самые крутые меры по наведению порядка в стране. Так что еще нужно Корягину и Лукашову, чтобы действовать теперь быстро и решительно?

— По поводу Ненашева — это вы, товарищ Президент, решили правильно, а главное, в рамках Конституции. Но возникает один момент: вам следует письменно подтвердить эту самую передачу полномочий вице-президенту страны, что сняло бы массу ненужных вопросов. И в союзных республиках, и в прессе.

— У меня создается впечатление, — все так же, сквозь полусжатые зубы, проговорил генсек-президент, — что вы, Игорь Семенович, так ничего и не поняли.

— …Кроме того, что письменного согласия на передачу полномочий вы не дадите.

Взгляды их на какое-то мгновение встретились и тут же разошлись.

— Да, если честно, не хотелось бы опираться на этого вице-пьяницу, — проворчал «отпетый идеолог».

— Но и ЦК, — тем более, так вот, открыто, — тоже не следует брать на себя ответственность за все то, что может произойти во время «чрезвычайки». А произойти может всякое. И руководство партии должно стоять как бы в стороне, пусть этим занимаются силовики, с которыми всегда можно разобраться и с которых можно спросить. Это я вам уже говорю как генсек.

— Но вы же слышали. Силовики сами не решатся. Каждый из них желает прикрыть свою задницу чьим-то приказом.

— Вот и пусть прикрывают… мудрыми указаниями вице-президента.

— В крайнем случае можно будет списать на то, что Ненашев в очередной раз оказался в нетрезвом состоянии, — заговорщицки осклабился «отпетый идеолог».

«…Просто с самого начала разговор следовало вести только мне, чтобы тет-а-тет! — истолковал он причину неудачного наскока “группы товарищей”. — Понятно же, что при таком табуне, в присутствии сразу четверых военных, подобные вопросы не решаются!»

— Только не позволяйте ему войти в роль по-настоя­щему, — вдруг забеспокоился генсек-президент. — Иначе многие воспримут его, как полноправного руководителя страны, что, знаете ли, чревато… Мы же с вами должны предвидеть и такие командно-политические последствия.

Идеолог согласно кивнул и тотчас же заторопился к выходу. Русаков инстинктивно подался вслед за ним, но, увидев в коридоре Веденина, закрыл перед собой дверь.

Уже в коридоре генералы вопросительно посмотрели на Вежинова, но «отпетый идеолог» едва заметно пожал плечами, давая понять, что опять все безрезультатно. Он попросту не доверял им, решив, что дословно передаст свой разговор с Русаковым только в беседе с шефом госбезопасности.

— Что ж, будем считать, что операция «Киммерийский закат» провалилась, — пробубнил себе под нос Цеханов. — Хотя начиналась она обстоятельно и почти красиво.

— Почему «киммерийский»? — в том же тоне поинтересовался Ротмистров.

— Крым когда-то так назывался — «Киммерией» [6], читал я тут недавно. Хорошее название для операции.

— «Киммерийский закат»? А что, действительно… Что же касается поведения Президента, то пока что не следует отчаиваться. Еще не вечер, даже для «киммерийского заката».