Фемистокл - Виктор Поротников Страница 22

- Удочерение - не простая формальность, друг мой, - с ноткой осуждения промолвил Фемистокл, - ты же приносил клятву богам, покровителям рода, из которого происходит Аполлония. Ты приносил эту клятву, удочеряя её, в присутствии должностных лиц - гинекономаи двух демархов. Этот акт имеет письменное подтверждение в архиве дема Фреарры, к которому ты приписан и с поры удочерения также приписана Аполлония. По меркам людской морали и божественного провидения эта девушка - твоя дочь. И сделать её своей женой ты не имеешь права! Иначе зачем тогда нужны все афинские законы?

- Но я люблю Аполлонию не отцовской любовью! - пылко воскликнул Агелай. - И в её жилах нет ни капли моей крови! У нас даже разница в возрасте не такая уж большая, всего четырнадцать лет.

- Такая разница в возрасте действительно позволительна для того, чтобы ты сделал Аполлонию своей женой, - согласился Фемистокл. - Но против этого выступают акт удочерения и твоя клятва богам, друг мой. Такими вещами пренебрегать нельзя!

- Моя любовь… - начал было Агелай с жестом отчаяния, но Фемистокл перебил:

- Чувства значения не имеют там, где речь идёт о соблюдении закона. Пойми же это наконец!

- Мне странно слышать такое из уст человека, не раз допускавшего противозакония в своих действиях либо подминавшего закон себе в угоду, - волнуясь, возразил Агелай. - Что с тобой, Фемистокл? Я не узнаю тебя! Неужели нельзя отыскать лазейку в афинском законодательстве, чтобы мы были счастливы?

Фемистокл хмуро взглянул на друга:

- Ты небось уже спишь с Аполлонией, как с законной женой?

- Давно уже! - с вызовом ответил Агелай. - Я же сказал, мы любим друг друга! Фемистокл, умоляю, помоги нам! Я заплачу тебе, сколько скажешь.

Фемистокл тяжело вздохнул и медленно прошёлся по комнате от окна до дверей и обратно. Он был полуобнажён, поскольку только что поднялся с постели. Волосы спутаны, борода всклокочена. Из одежды - лишь свёрнутый вдвое плащ, обёрнутый вокруг стана наподобие набедренной повязки.

- А у тебя хорошее телосложение и рельефная мускулатура, - вдруг промолвил Агелай. Чуть склонив голову набок, он разглядывал друга, как это делают ваятели и живописцы, подбирая натурщика для своего будущего творения. - Я, пожалуй, поработаю с тобой. Мне как раз нужен именно такой торс, как у тебя. Хочу создать статую Посейдонаи преподнести её в дар своему родному городу Книду.

- Тебе явно будет не до статуи Посейдона, друг мой, когда судьи оштрафуют тебя за разврат и вдобавок разлучат с Аполлонией, - серьёзно сказал Фемистокл.

- Но ты же не допустишь этого? - с надеждой в голосе спросил Агелай. - И, я знаю, тебе нужны деньги.

- Да, деньги мне нужны, - согласился Фемистокл, продолжая мерить комнату неторопливыми шагами. - Я очень сильно потратился, вытаскивая из долговой ямы одного честного афинянина.

- Я заплачу тебе талант серебром, если Аполлония станет моей законной женой.

- Сколько? - Фемистокл замер на месте и изумлённо уставился на Агелая. - Я не ослышался? С такими деньгами афинская семья может безбедно существовать целый год!

- Не ослышался. Я высоко ценю своё счастье. И твою изворотливость, дружище, - негромко добавил Агелай.

- Что ж, за такое вознаграждение я возьмусь за это дело, - потёр руки Фемистокл. В его широко расставленных серо-голубых глазах засветились азартные огоньки. - Но задаток в две мины - сегодня же!

- Отправь со мной Сикинна, и он принесёт деньги к началу твоей утренней трапезы. - Агелай поднялся со стула.

Во всем облике ваятеля, во всех его жестах таилось некое завораживающее очарование, которое особенно действовало на женщин. Он был крепкого сложения, но без какой-либо тяжеловесной неповоротливости. В правильных чертах лица содержалось столько благородной красоты, что всякому, кто знакомился с Агелаем или просто видел его со стороны, казалось: в душе этого человека нет места подлости и коварству. Впрочем, так оно и было на самом деле.

Фемистокл не зря состоял в коллегии номофилаков. В государственном архиве ему удалось отыскать несколько документов, свидетельствующих о противозаконных действиях с точки зрения морали и нравственности в среде высшей аристократии Афин. В одном случае речь шла об отце, женившемся на родной дочери. В другом - отчим взял в жены падчерицу. В третьем - некий эвпатрид, овдовев, женился на племяннице, что тоже сурово осуждалось среди эллинов. Правда, все эти браки имели одну и ту же цель: оставить в данном роду богатое приданое невесты.

Кровнородственные браки существовали на заре эллинской цивилизации, когда связи между немногочисленными общинами были очень слабы, а вражда неизменно господствовала над мирным сосуществованием государств. Знатные семьи, имевшие немалый достаток, не желали родниться с бедными соплеменниками, предпочитая соединять узами брака близких родственников, дабы приданое невест не уходило на сторону. Со временем этот обычай был предан забвению. Но отголоски тех далёких нравов время от времени звучали в спорах при разделе имущества, в правах опекуна над несовершеннолетними родственницами и, конечно же, в случаях инцеста, которые иногда имели место, несмотря на негативное к ним отношение.

Фемистокл хорошо подготовился к судебному процессу, который начался, едва он сложил с себя полномочия номофилака. В результате суд присяжных вынес постановление, разрешающее Агелаю, сыну Диадрома, жениться на Аполлонии.

Эвпатриды, особенно члены Ареопага, были возмущены тем, какими методами пользуется Фемистокл: откапывая в архиве стародавние письменные акты и ссылаясь на них, он склоняет на свою сторону присяжных. Председатель суда и его помощник, конечно же, сознавали всю голословность доводов Фемистокла, но поделать ничего не могли, ибо последний прибёг к одной хитрости. Он принёс на заседание суда небольшую гипсовую статуэтку обнажённой Аполлонии и поставил её на самое видное место, строя свои доводы на том, что столь прелестная афинянка - влюблённая в Агелая! - непременно должна обрести с ним своё счастье.

То ли красота запечатлённой в гипсе девушки, то ли напыщенное красноречие оратора - непонятно, что подействовало на присяжных сильнее. Во время тайного голосования подавляющее большинство голосов было отдано в пользу Агелая вопреки всем запретам афинского законодательства.

Остался недоволен результатом судебного заседания и брат покойной матери Аполлонии, вспыльчивый, драчливый Мнесарх. Он присутствовал на суде в качестве свидетеля. По окончании процесса, когда люди стали покидать здание суда и расходиться по домам, Мнесарх догнал Фемистокла на площади и набросился на него с кулаками. Однако нерастерявшийся Фемистокл моментально сбил грузного Мнесарха с ног ловким борцовским приёмом. В молодости он был одним из самых сильных борцов в Афинах и даже получил победный венок на Истмийских состязаниях.

- Угомонись, Мнесарх! - молвил Фемистокл поверженному забияке, который сидел на земле, потирая ушибленный бок. - Победите меня можно только силой слова, но никак не силой рук. Запомни это!