Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов - Жан-Франсуа Сольнон Страница 22

Когда Изабелла в июле 1477 г. добилась победы в Севилье, ее упрекнули в том, что она выдвинула на один из министерских постов выкреста [67]. Не слишком ли много было, — сказали ей, — этих евреев, принявших католичество, во время гонений в конце XIV в.? Возникали сомнения в том, что они сменили веру искренне и не продолжают тайно следовать иудаизму. «Коренные» севильские христиане, которых также называли «старыми христианами» заметили королеве: разве она сама не множит зло, принимая в свой совет очередную подозрительную личность, при том, что там уже есть три или четыре выкреста? Изабелла пропустила все мимо ушей и поставила на должность нужного ей претендента.

Предъявленные ей претензии не отличались новизной. Последние несколько лет религиозные общины, особенно доминиканцы, призывали ее обратить внимание на опасность. Кое-как обращенные в католичество выкресты являются не только еретиками, но и вероотступниками, поскольку не придерживаются данным при крещении обетам и не соблюдают христианские законы, которые они якобы приняли. В лучшем случае они уже не иудеи, но еще и не христиане в полном смысле слова. Многие остаются в душе приверженцами иудаизма и зачастую втайне следуют моисеевым законам. Их надо бы покарать за отступничество. Иначе все испанское общество — от простого ремесленника до знатного дворянина — будет заражено такими вероотступниками. Это зло повсюду, и оно идет рука об руку с преступлением.

Изабелла больше не могла закрывать глаза на то, как эти мнимые христиане празднуют шаббат, отказываются употреблять в пищу свинину и втайне читают еврейские молитвы. Она не могла больше слышать, как богохульный шепот раздается на мессе в момент освящения. Оставит ли она безнаказанными осквернение облаток и ритуальные преступления? «Как известно Вашему Высочеству, — предупреждал Изабеллу один из андалузских наместников, — здесь двое или трое врат ада, где поклоняются дьяволу и бесчестят Господа Нашего и Пресвятую Богородицу. День за днем творится вероотступничество и кощунство». Изабеллу настойчиво призывали принять меры.

А она тем временем колебалась. На просьбу севильского приора доминиканцев о срочной реакции Изабелла ответила с пренебрежением. Помимо нее сомнения мучили некоторых придворных, личного исповедника королевы (он тоже был из выкрестов) и севильского архиепископа. Всем не хотелось начинать гонения. Изабелла отказалась отдавать соответствующий приказ впопыхах: поспешность — как все знали еще с тех пор, как она отказалась принимать корону после смерти своего брата Альфонсо — не была присуща ее стилю руководства. Королева размышляла, советовалась, собирала сведения.

Но Фердинанд ее нерешительность не разделял. Его религиозные взгляды были однозначны: евреев надо прижать. С начала XIII в. на родине Фердинанда в Арагоне действовала епископская инквизиция (направленная в то время против катаров). Король хотел развить эту структуру: из простого суда, проводимого руками епископов, превратить ее в государственный механизм, подчиняющийся непосредственно государю. Заодно этой организацией обзаводилась Кастилия, до тех пор как-то без нее обходившейся. Но Изабелла заставила короля принять ее правила игры. Первые четыре года после коронации она отвергала предлагаемые им радикальные меры. Более того, она старалась переманивать иудеев в католичество при помощи религиозного просвещения и велела кардиналу Мендосе проповедовать катехизис, который покажет «долг истинных христиан, верных Господу в каждое мгновение, каждый день своей жизни до самой смерти». Все церкви королевства, вплоть до самых маленьких, должны были получить что-то вроде «карманного справочника доброго христианина». Изабелла считала, что обращать в христианство надо мирно.

А тем временем сторонники жестких мер, в основном доминиканцы и францисканцы, с удвоенной силой собирали доказательства тому, что выкресты двуличны, дурны и завистливы. Находясь в Эстремадуре, а затем в Андалусии королева только и делала, что выслушивала жалобы и призывы к решительным действиям. Сгущалась атмосфера в Севилье. Позже, когда Фердинанду понадобилось как-то оправдать гонения, он признал: «У нас не было возможности поступить по-иному; нам столько рассказали в Андалусии, что, даже если бы это касалось нашего сына принца, мы не смогли бы помешать тому, что случилось».