Мария Антуанетта. Королева бриллиантов - Элен Баррингтон Страница 22

Теперь Мария-Антуанетта на самом деле рассердилась и стала недоступной и величественной, как и подобает королеве, разговаривающей с торговцем.

Больше говорить было не о чем. Ювелир всё поставил на свою последнюю карту и проиграл. Он, ещё стоя перед ней на коленях, попросил у Марии-Антуанетты прощения, пообещал, что больше никогда не будет говорить с ней об этом деле, и почти выполз из кабинета...

Два дня спустя Бёмер сидел в своей комнате наверху, над мастерской, разглядывая ожерелье, лежавшее на атласной подушечке в футляре. Для него оно теперь стало средоточием зла. Но разве мог он его разобрать и тем самым погубить свой шедевр? В его глазах это ожерелье было неотъемлемой частью красоты королевы, всей королевской семьи Франции. Через много лет, когда на троне будет сидеть другая королева, может быть, даже прекраснее, чем Мария-Антуанетта, придворные и высокие гости будут в изумлении любоваться его изделием и благоговейно говорить:

«Знаете, вот это бриллиантовое ожерелье сделал один человек по имени Бёмер. Он был придворным ювелиром Людовика XVI. Теперь ювелирных дел мастера такого не делают...»

Бриллианты — бессмертные камни. Они должны прославлять его имя до тех пор, покуда своим блеском бросают вызов блеску звёзд. Но если их разъять — один засверкает в кольце жены рядового француза, другие — в подвесках какой-то ещё женщины. Нет, нет, тогда его имя навсегда будет забыто. Что же делать? Никакой надежды больше нет. Нужно стойко выдерживать удары судьбы. Может, пока прикинуть, сколько будет стоить каждый отдельный бриллиант на сегодняшнем вялом рынке. На самом деле — вялом. Англия занята войнами, а во Франции знать сама продаёт драгоценности, и никто их не покупает.

Бёмер сидел, предаваясь скорбным размышлениям, когда его слуга постучал в дверь.

— Месье, какая-то дама желает видеть вас. Говорит, по неотложному делу.

— Пусть подождёт пару минут. Потом проводи ко мне.

Слуга не уходил.

— Она приехала в карете монсеньора кардинала де Рогана, видимо, дама знатная.

Бёмер быстро убрал со стола футляр с ожерельем и, подойдя к окну, бросил быстрый взгляд на карету, чтобы удостовериться, есть ли на ней гербы де Рогана. Да, они были и сияли золотом.

В комнату вошла молодая элегантная женщина, одетая по последней моде, по всем десяти строгим правилам. Всё как полагается — цвет лица, волосы, глаза, платье, плащ, чулки, туфли, перчатки, веер, украшения. Такие наряды носят женщины света, которые выезжают куда-нибудь по важным делам, например на встречу со своей модисткой или ювелиром.

Но у этой женщины была ещё одна особенность, которая не всегда соответствовала общепринятой моде. У неё было не только красивое, но ещё и умное лицо. Чувствовалось, что она знает свою силу и при этом лишена надменности Женщины из высшего света. Об этом можно было судить уже потому, как она вошла в комнату, но Бёмер был взволнован и поэтому ничего не заметил. Поклонившись, он предложил даме стул. Она легко опустилась на него и принялась внимательно всё оглядывать.

— Месье, я приехала к вам по одному делу, весьма и весьма важному, и то, что я сейчас скажу, предназначается только для ваших ушей. Надеюсь, вам понятно? Мы здесь одни? Никто нас не подслушивает?

Бёмер заверил, что поблизости нет ни души. Он был ведущим ювелиром Парижа на протяжении десятков лет, и ему приходилось заключать множество весьма деликатных сделок с дамами как из высшего света, так и полусвета. Теперь, когда он внимательно изучил свою посетительницу, у него не осталось никаких сомнений в том, к какой «категории» она принадлежит. Явно к высшему свету, ибо дамы из полусвета не говорят с такой простотой, без всякой аффектации. Манеры, с этой точки зрения, были само совершенство.

Она грациозным жестом поманила ювелира к себе, указав на стул рядом. От первых же слов краска отхлынула от лица Бёмера: оно стало мертвенно-бледным.

— Месье, я слышала от самой королевы об отчаянии, которое охватило вас в связи с бриллиантовым ожерельем, и явилась к вам как гонец надежды.

Он в изумлении уставился на неё.

Неужели она одна из фрейлин королевы? Если так, то кто? Некоторые ему были знакомы. Он знал и имена старших фрейлин, таких как принцесса де Ламбаль, герцогиня де Полиньяк, конфидентка мадам Кампан. Но сколько у неё фрейлин, более низших по званию? Что означают слова: «От самой королевы»? Значит, она должна быть фрейлиной, очень близкой к королеве, имеющей к ней постоянный доступ? Но тогда почему она приехала в карете кардинала? Ведь ему вот уже несколько лет отказано в праве даже приближаться к королеве! Здесь есть какая-то тайна, разгадать которую ему не под силу. Бёмеру ничего не оставалось, как низко поклониться, пробормотать какие-то неразборчивые вежливые фразы и ждать, что она ему ещё скажет.

— Я догадываюсь, о чём вы думаете в эту минуту, месье, и нахожу ваши мысли вполне резонными. Я, конечно, всё вам объясню, но вы должны унести мои слова с собой в могилу. Вы и сами всё поймёте, как только узнаете, о чём речь.

Не скрывая своего изумления, ювелир поклялся сохранить доверенную ему тайну. Дама продолжала:

— Перед вами графиня де Ламотт-Валуа. Так как моё имя говорит само за себя и знакомо с детства каждому французу, в дальнейшем представлении нет смысла. Это семейство на протяжении истории Франции не раз сталкивалось с большими несчастьями, и о всех моих невзгодах удалось рассказать самой королеве. Не сочтите меня женщиной хвастливой, если я скажу вам, что между нами возникла трогательная дружба. Конечно, наше положение далеко не одинаково, но между нами и много общего — того, что сближает, что было свойственно взаимоотношениям Габсбургов и Валуа, поэтому она может позволить себе быть со мной более откровенной, чем с другими.

Бёмер лихорадочно думал. «Валуа! Любой француз не только знает, но обязан знать это имя. Но Ламотт? Что-то не припомню». Он промолчал, ещё раз низко поклонился и стал ждать развития событий.

— Нужно ли говорить вам, месье, что королева была ужасно расстроена вашими несчастьями из-за этого бриллиантового ожерелья. Но сам этот факт не может заставить Марию-Антуанетту поступить вопреки её представлениям о королевской чести. Вы, конечно, первым готовы это признать, не так ли? И не забывайте, что всё я вам рассказываю по секрету.

Бёмер бурно согласился. Он пожирал её глазами, чувствуя, что у него пересохло в горле.

— Буду с вами откровенна: её величество страстно желает получить это ожерелье. Я слышала это из её уст. Она не откровенничает с мадам Кампан, так как та не пользуется особым доверием. Её величество хочет знать твёрдо, каковы условия выплаты названной вами суммы в рассрочку. Она ничего не скажет об этом королю, покуда не будет выплачена часть суммы, а до тех пор это должно храниться в большом секрете. Вы должны понять, что мой визит к вам отнюдь не означает, что она готова взять ваше ожерелье. Её величество просто хочет ещё раз удостовериться, отвечает ли цена её финансовым возможностям. Насколько я знаю, она говорила вам при встрече, что в данный момент у неё большие расходы.